МОЙ СЫН - АНГЕЛ

(документальный роман)

 ЛЮДМИЛА  КОЗЛОВА,

ВЯЧЕСЛАВ  КОЗЛОВ

г.Бийск

2004 г

Людмила Козлова

закончила Томский Госуниверситет, позднее – аспирантуру, кандидат химических наук.   Автор  книг поэзии и прозы. Член Союза писателей России,  лауреат нескольких краевых литературных премий, в том числе им. В.М. Шукшина, премии Алтайского края (губернаторской – 2010 г), первого международного литературного конкурса им. Сергея Михалкова (2008 г).    Живёт в г.Бийске,  Алтайского края.

          Вячеслав Козлов

29.07.1976 -  8.11.2003

Соавтор романа «Мой сын – Ангел». Книга стихов «Мастер Ночи» опубликована на сайте Стихи.Ру (дневник автора Людмилы Козловой Кузнецовой).   Родился в г.Бийске, учился в школах № 8, 20, 4.  В 1992 г поступил в  техникум  БМТТ, но не закончил его.

ББК 84 (2 Рос – Рус)6-4

К875

К875.  Козлова Л.М., Козлов В.С.

           Мой сын – Ангел. - Проза. – г. Бийск.-2005 г.- 320 с

В книгу вошли два произведения – роман «Мой сын – Ангел» и эссэ  «Число Зверя».

 ББК 84 (2 Рос-Рус) 6-4

ISBN 5-87643-103-6

                                                ©  Козлова  Л.М, Козлов В.С

********************************************************

ПРЕДИСЛОВИЕ  АВТОРА

            Этот роман был задуман моим сыном Славой, который погиб в возрасте 27 лет. Он сам сделал попытку написать его, но не успел.  Сюжет, эпиграф, образы героев – всё это наметил он. Он же является автором сказов и стихов, включенных в повествование. Уверена – найдутся критики, которые усомнятся в том, что сказы были продиктованы ребёнком в возрасте от 3-х до 5-ти лет. Но это факт биографии моего сына. Уверена, что этот случай не единственный, и, наверняка есть статистика подобных явлений. Многие дети в этом возрасте проявляют гениальные способности. Но свидетельств тому остаётся очень мало. К семи годам дети становятся обыкновенными. Объяснить природу таких фактов, вероятно, могут учёные, психологи.

            Главные герои романа носят смысловые имена: Эйде – от греческого eidos – образ (образ матери);  Иво – видоизменённое ibn (арабск.),  ido (эсперанто) – сын, потомок.

            История Иво - это судьба целого поколения молодых людей, рожденных в середине – конце семидесятых годов 20 века, чья пора взросления  (16-25 лет) пришлась как раз на начало 90-х. Это сверстники Иво, из которых уже  почти никого не осталось  в живых. Те, кто выжил, либо отбывают сроки на зонах, либо безнадёжно больны. Та самая «перестройка», которая сломала жизнь миллионов людей, с особой жестокостью прошлась своим катком именно по этим мальчишкам, уготовив им войну в Чечне и других горячих точках (тогда новобранцев в массовом порядке отправляли на войну). Либо, оставив их и их родителей без средств существования (без работы, без зарплаты на много лет), вынудила этих молодых людей  пойти в криминал, сломав их судьбы страшно и безнадёжно. Во имя чего?

                                                                        Людмила  Козлова.

                                                                                  *** 

И я прикован силой небывалой

К тем образам, нахлынувшим извне.

Йоган Вольфганг Гёте. «Фауст».

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ.    МОЙ СЫН – АНГЕЛ.

Глава первая. ПОЛЁТ В ВЕЧНОСТЬ.

***********************************

1.

                Он сидел за столиком один. Чёрный спортивный костюм, короткий ёжик стрижки, небрежная поза – всё говорило о том, что он здесь – случайный гость. Хрустальная стопка, заполненная до верха прозрачной "Столичной", сверкала радужными искрами. Ресторанные цветомузыкальные автоматы, многократно дробясь в стеклянных и зеркальных гранях, заполняли пространство буйным танцем  света.

            Ресторан под открытым небом "Ностальгия" на двадцать пятом этаже центральной гостиницы жил своей обычной вечерней фантомной жизнью. Время от времени горячих щёк юноши касались волны  прохладного ветерка, долетавшего и сюда – в дальний угол ресторана. Здесь, под аркой гофрированной серебристой крыши, как бы убегающей в тёмное небо и сливавшейся с ним, и стоял маленький резной столик одинокого  задумчивого гостя.

            Юноша сидел, отрешённо слушая гул улицы, доносившийся  снизу – гудение тяжёлых автомобилей, стук трамвайных колёс на стыках рельсов, гудки легковых машин. Звуки сливались в некий стройный хор – многоголосие живого столичного города. С высоты двадцать пятого этажа были видны далёкие окраины, усыпавшие берега большой реки мерцающими огнями, разноцветными вспышками рекламы. Эта картина напоминала  новогоднюю  суету  - казалась огромной  объёмной гирляндой, имеющей сложный ритмический рисунок. Что-то завораживающее, гипнотическое было в её  призрачном и одновременно реальном  движении.

            Сияние огней странным образом накладывалось на музыкальный фон. Звучала живая,  какой-то небесной красоты, полифония – в гостях у "Ностальгии" была знаменитая группа "Наутилус". "Видишь, там, на горе, возвышается крест…" – пел  солист, и эти почти библейские слова следом за ним выговаривали музыкальные инструменты.

2.

            Задумчивый одинокий гость в который раз подозвал официанта и снова заказал пятьдесят граммов "Столичной". Гладкий упитанный официант бросил на парня осуждающий взгляд, но молча  принёс заказ.

            Выпив очередную, двенадцатую порцию, юноша  встал и двинулся к освещённому неоновым сиянием металлическому заборчику, проходившему по краю крыши. Слегка покачнувшись, он перебросил правую ногу через  никелированное ограждение. С усилием перекинул  через блестящие трубы и левую ногу.

            Молодая женщина за столиком неподалёку, пронзительно закричала, подзывая охрану.

            Два стража порядка в камуфляже бегом бросились к бордюру. Но юноша в спортивном костюме, покачиваясь, уже стоял на втором ограждении – за полметра от  кромки крыши.

            -Стой! Куда?! – кричали оба  охранника. – Не смей!

            Юноша, не оглядываясь, провёл рукой по тёмной ершистой причёске. Раскинув руки в стороны,  задержался на несколько секунд, оглядывая  искрящиеся  дали,  и  оттолкнулся от опоры…

            Он летел, как АНГЕЛ,  легко и долго. Казалось – кто-то или что-то замедляет его скорость специально, чтобы все, кто видел, и он сам, могли насладиться полётом.

            Но всё кончилось. Загудели сирены, собрались зеваки. Посетители "Ностальгии", толпясь у бордюра, сверху наблюдали за происходящим. Разбившегося Ангела увезли. На тротуаре осталась тёмная лужа крови.

            Холодным дождливым утром следующего дня машина для уборки улиц смыла пятно,  растворив  следы происшедшего. В нескольких газетах появились краткие сообщения о трагическом случае. А ещё через день город забыл  об этом  навсегда.

Глава вторая. ЖИЗНЬ В РАЮ.

*******************************

1.

                Он родился в благословенном и щедром месяце июле в простой семье. Мать работала в НИИ научным сотрудником,  отец - строителем. Он – то и придумал  это странное имя. Иво – так назвал он  сына. Но оно было похоже на продолжение имени, которое носила  мать.   Эйде-Иво, Иво-Эйде  – звучало, как одно слово. Только это имя и осталось от отца. Сам он почти не жил в семье.

            Иво был красивым мальчиком. Тяжёлые ресницы, большие синие глаза, открытая улыбка. Посторонние часто называли малыша  девочкой – как раз из-за длинных пушистых ресниц.

            Странная  фраза детского врача "С такими красивыми глазами долго не живут", случайно услышанная Иво, почему-то накрепко врезалась в его память. Иногда он с недоумением рассматривал себя в зеркале и не мог понять, какая связь между его глазами и количеством лет жизни. Но эта фраза, колючая и тяжёлая, засела в памяти и постоянно всплывала, больно задевая  что-то в глубине сознания.

            Иво знал, что весь первый год жизни он провёл с матерью в больнице. Он не помнил, как болел и сколько, но что-то неприятное порой  как бы вспоминалось и облекалось в эти неосторожно брошенные врачом слова.

            Когда Иво исполнился  год, матери нужно было выходить на  работу.  Она долго размышляла, с  кем  оставлять  сына? В  садик  ему  ещё  рано, а в  яслях  нет  мест.   Но  жить  дальше  без  денег  нельзя – Иво  нужно  кормить,  одевать,  обувать. Он  быстро  растёт.

            И вот в очередной  приезд  бабушки,  было решено,  что Иво  на некоторое время  отправится в деревню. Эйде выйдет  на  работу и добьётся для  него  места в яслях.

            Вместе с матерью Иво  поехал к деду и бабушке. Он хорошо помнил, как удивлялся  всему  -  курам,  важно  гуляющим  по  двору,  собаке,  кошке,  деревьям  -  старым  огромным  вётлам  на  берегу. Был  месяц  май,  ярко  светило  солнце,  шумела  река - они  очутились  в  раю.

            Но  скоро  Иво  остался  в этом  раю  с  дедушкой  и  бабушкой  -  матери  пришлось  уехать.

            Он плакал,  когда  она пошла  за  ворота,  его сердце  разрывалось  на  куски. Впервые на  несколько  дней  он разлучался с нею. Иво казалось,   что его разделили  на  две  части - одна   цеплялась за бабушку,   другая  уходила  от  него  всё  дальше  и  дальше – вслед за матерью.

            До детского сада дело так и не дошло, потому что Иво постоянно болел. Когда они пытались переселиться в город, болезни так наваливались на мальчика, что никак не получалось собрать все необходимые справки. И всякий раз Иво приходилось возвращаться в деревню. Он с радостью уезжал из города, потому что быстро уставал от шума и суеты.

2.

            Так началась самостоятельная жизнь Иво. И она ему понравилась. Он часами возился с лопаткой на берегу  реки – копал каналы в песке, строил плотины. По реке, скользя легко и изящно, плавали большие табуны пёстрых домашних уток, шипящих и гогочущих гусей. Иво внимательно наблюдал за ними, и ему очень хотелось научиться плавать – вот так же легко и быстро. Но вода пугала. Особенно - мощные  воронки, вечно гуляющие по поверхности омутов. Голова кружилась от их стремительного  засасывающего движения.

            Иво бросал камни, слушая булькающий звук, и наблюдал, как пучина поглощает  неожиданный подарок. Эти жадные воронки казались ему живыми существами. Самым интересным было поведение деревянной палки, брошенной в пасть омута. Сначала она начинала бег по кругу. Круги постепенно сужались, скорость движения увеличивалась, наконец, палка попадала в центр воронки, становилась в вертикальное положение и болталась некоторое время, стоя, наклоняясь то вправо, то влево. Потом исчезала, выныривала далеко от воронки – вниз по течению, и плыла дальше уже плашмя. Иво долго следил за палкой, подпрыгивающей на волнах. Река уносила её  легко и быстро, словно растворяя в  своей  бурлящей стремнине.

Иво невольно представлял себя этой  улетающей в никуда палочкой, маленьким кусочком дерева. Вода могла сделать с ним всё, что угодно – утянуть на дно, ударить о каменный берег, унести  в чужие края.          

            Мурашки бегали по спине, голова кружилась от долгого разглядывания  несущейся воды. Но каждый день он вновь и вновь приходил на берег. Вода не только пугала, но и притягивала.

3.

            Иво изучал мир во всех подробностях. Каждая травка, цветок, птица, дерево – были живыми. Но всё вокруг, производящее огромное количество звуков, вечно несущееся куда-то, странно напоминало Иво какой-то другой, полузабытый и таинственный мир. Картины из той, другой действительности, порой вспоминались Иво то ли во сне, то ли в мечтах. Когда приезжала мать, он говорил: "Мама, записывай. Я буду диктовать!" И  диктовал, потому что сам ещё не умел ни писать, ни читать.

            Мать удивлялась, но не тому, что сын заставлял её записывать свои сочинения. Так делают многие дети. Странным было то, что он диктовал – сами тексты, их содержание. Иногда казалось, что  мальчик запомнил чьи-то стихи, может быть, услышанные  по радио. Вот один из сказов, сочинённых Иво. Мальчик назвал его – "  В пустыне".

                                    В пустыне

                                      ***************

          Здесь не ходит никто. Никогда.

         Здесь тоскливые ветры поют.

         Здесь давно не  бывала вода –

         нет ей места и времени тут.

         Только сумрак крадётся к ногам

         и ложится, смиренный, как волк,

         потерявший друзей.

         Только призрачный путь

         еле виден во тьме.

         Но куда он ведёт – 

         он не знает и сам.

         Я же знаю, но мне

         рассказать не дано. 

         Наблюдайте  полёты гусей

         над пустыней моей.

            Мать записала текст и спросила серьёзно: "Сыночек, это стихи?"

            -Нет, мама, это сказ, – ответил трёхлетний мальчик.

            Так продолжалось примерно до пяти лет. Потом Иво забыл о своих сочинениях и более не возвращался к ним. Даже, наоборот, когда мать пыталась  напомнить ему об этом и просила что-нибудь продиктовать,  мальчик сердился и говорил: "Мне что, делать нечего? Пиши сама".

Всего  было продиктовано двенадцать "сказов".

            В двадцать шесть лет Иво написал десять стихотворений, но это был уже совсем другой голос – сильный, погибельный и трагический.

4.

                Говорливая извилистая речка, прыгающая  на перекатах с камня на камень,  стала волшебным царством Иво. Река брала начало  далеко в горах и, добравшись до села, всё ещё хранила  упругость струй, упорно точила берега, стараясь отъесть куски побольше. Но по левому берегу росли старые ивы и тополя. Реке удавалось только изо дня в день мыть их толстые одеревеневшие корни. Деревья не  собирались сдаваться. Сплетение красно-коричневых корней выглядывало из воды и напоминало какое-то странное изделие – не то скульптуру, не то часть большой посудины или диковинный плод. Иво казалось, что там, под водой, внутри этого плетёного сосуда живут русалки, о которых ему рассказала бабушка. Она сделала это из лучших побуждений, желая немного напугать ребёнка - пусть он боится воды и не лезет в реку. Но у мальчика было  яркое воображение. Когда приехала мать, он тут же повёл её на берег, показал домик русалки и рассказал, что видел  зелёный хвост и даже лицо водяной обитательницы.

            Мать долго убеждала Иво, что никаких русалок нет, что видел он – зелёные водоросли, а солнечный блик на воде показался лицом  нимфы. Но Иво заинтересовало только новое слово, и он переспросил несколько раз, действительно ли русалка и нимфа – это одно и то же. Бабушкины рассказки оказались сильнее любых аргументов. Иво не поверил, что русалки не существуют. Он считал, что раз есть такой  удивительный домик под водой, значит, в нём кто-то обязательно живёт.

            Эйде поругалась с бабушкой, но не смогла и ей ничего доказать. Бабушка считала, что ребёнок должен бояться воды, а другого способа внушить ему это - не видела. Эйде же чувствовала, что так может появиться привычка одушевлять всё вокруг, и неизвестно, как это повлияет на психику.

            Дома Эйде нашла картинку, на которой был нарисован бобр, и показала Иво. Но он всё равно не  согласился, что домик под водой построил бобр.

            -Мама, я видел не бобра, а русалку, - серьёзно сказал  мальчик.

            Мать обняла сына, прижала к себе и поцеловала. Может быть, время пройдёт, и  он забудет глупую сказку, ставшую для него былью. Детские страхи – исток будущих печалей.

5.

                В один из летних дней, когда в воздухе носился густой запах пыльцы цветущих "бешеных огурцов", Иво отправился на своё любимое место – на берег реки.  "Бешеные огурцы" сетью раскинули по кустам светло-зелёные плети, усыпанные жёлтыми звёздочками цветов. Но больше всего нравились Иво плоды: когда наступишь на колючее зелёное создание, раздастся выстрел, похожий на пистолетный. Можно интересно провести время, играя в войну даже в одиночестве – с воображаемым противником. Но в этот раз Иво увидел на берегу незнакомого мальчишку. Это был шустрый парень четырёх-пяти лет с живыми хитрыми чёрными глазами. Волосы у него выгорели на солнце и  казались почти белыми. С этого дня Иво уже постоянно встречался с Валеркой – так звали нового знакомца. Оказалось, что они родились в один и тот же год, и даже в один месяц. Всего несколько дней разделяло  два дня рождения. Но какими же разными были эти два  парня.

            Иво – весёлый, открытый, неосторожный, доверчивый – таким он и остался в душе даже когда вырос, когда многие горькие испытания выпали на его долю. Валерка – осторожный, хитрый, изворотливый уже в свои пять лет. Это были два маленьких человека, но и два разных характера, отчётливо видных в каждом поступке, в каждом движении.

            Но в этот первый день они долго играли на берегу в войну, взрывая бесчисленные "бомбы", атакуя  противника, побеждая и проигрывая. Потом строили крепости, блиндажи, рыли окопы, чтобы продолжить бой завтра. Когда  устали, Валерка засобирался домой, вернее, к бабушке, которая жила неподалёку. На прощание он  сказал:

            -Иво, дай мне твою лопатку. Завтра отдам. Мне она очень понравилась, особенно раскраска. И ручка деревянная – такая красивая!

            -Ладно, бери, - согласился Иво.

            Но когда он пришёл домой, бабушка первым делом спросила, а где же его новая лопатка. Узнав, что Иво отдал её какому-то Валерке, бабушка долго сокрушалась и ругала внука. Но Иво убедил  её, что Валерка – его лучший  друг, и что лопатку он завтра вернёт.

6.

                На следующий день, едва позавтракав, Иво побежал на берег. Но там никого не было – только стайка пёстрых уток плавала и ныряла на глубинке возле омута. Валерка, наверное, ещё спал. Иво прогулялся  вдоль зарослей, насобирал десятка два "бешеных огурцов", уложил эти колючие "бомбы" в песчаный склад. Прождав напрасно какое-то время, Иво двинулся в том направлении, куда вчера ушёл  его друг.

            -Эх, надо было спросить, где живёт бабушка валеркина! – думал Иво.      

Он поднялся на крутую горку по тропинке, заросшей полынью. Её пряный терпкий запах нравился Иво. Казалось, волны этого густого аромата поднимают его над землёй – вот-вот полетит, как птица. Маленький цветной автомобильчик – модель грузового КАМАЗа – Иво нёс, держа перед собой. Оглянувшись, решил отправить автомобиль вниз своим ходом и пронаблюдать, как  машина справится с этим. КАМАЗ медленно покатился по тропинке, слегка виляя, но постепенно спускаясь, как настоящий автомобиль.

            -Надо нагрузить машину песком, - понял Иво.

            С грузом  КАМАЗ резво побежал с горки.  Иво повторил спуск ещё два раза и тут услышал голос  друга:

            -Вот это, да! Дай я попробую съехать!

            -Пробуй! – согласился Иво.

            Они "возили грузы" до самого обеда. Когда  издалека донёсся голос бабушки: "Иво! Иди обедать!",  Валерка сказал:

            -Вот это машина! Дай мне её ненадолго – после обеда  верну.

            -Бери, - Иво протянул другу игрушку. - Только принеси, а то бабушка ругаться будет.

            -Конечно, принесу! – уверенно заявил Валерка и  быстро скрылся  за густыми зарослями полыни.

            Бабушка уже спешила навстречу Иво:

            -Где твоя машина?

            -Валерка принесёт её после обеда.

            -Опять Валерка? Что за Валерка? Где он живёт?

            -Не знаю.

            -Ну, ты и лопух! – возмутилась бабушка. – Если не принесёт, я его найду. Всё равно узнаю, чей это Валерка. Пошли обедать.

            Иво  быстро похватал  того, другого и выскочил из-за стола.

            -Садись,  ешь,  как следует, - приказала бабушка.

            Пришлось выполнить приказ – Иво боялся, что она снова начнёт ругаться. Наконец, обед закончился.

            Иво долго ждал Валерку на берегу, но тот не появился. Пришлось подниматься в гору. Но и там Валерки не было видно. Иво  свернул в заросли полыни, где скрылся  его друг перед обедом, нашёл тропинку и двинулся вперёд. Тропинка привела к небольшому домику с белёными оштукатуренными стенами. За забором  хриплым басом залаяла собака, гремя цепью.

            -Валерка-а! – крикнул Иво.

            На крыльце  появилась старушка в цветном переднике и белом платке.

            -Валерка ушёл к матери. Завтра приходи, - сообщила она.

            - А как же моя машина? – удивился Иво.

            -Какая машина?

            -КАМАЗ игрушечный. Валерка обещал вернуть.

            -Ну, обещал, значит, вернёт, - успокоила  старушка. – Завтра приходи.

            Иво повернулся и пошёл обратно по тропинке в полынных зарослях.

            На этот раз он получил суровый нагоняй от  бабушки и долго стоял в углу. Глядя в этот самый  угол, Иво размышлял о том, как мог Валерка уйти к матери, забыв, что обещал вернуть машину. Ему пока и в голову не пришло, что Валерка ничего  не забывал – просто так  задумано. Иво был ребёнком и многого не знал. Только в двадцать лет понял он, что на планете Земля существуют два вида людей. Одни наделены интеллектом – это  люди, Божьи создания. Они открыты, светлы душой, бесхитростны. Главная их движущая черта – интерес к миру. Именно эти люди становятся творцами нового. Другие – наделены только рассудком. Они живут инстинктами, хитростью, агрессией. Их главное дело  - потребление. Оно и рождает  идола зависти. Этот идол не знает меры – он ненасытен.

            Друг Валерка не появлялся на берегу несколько дней.

7.

                Иво играл на том месте, где они с Валеркой выстроили военные укрепления. Он разместил пластмассовых солдатиков в окопах, в блиндажах, на передовой, разделив их на два лагеря, и уже вёл суровый бой.

            -Привет! – услышал Иво знакомый голос.

            -Валерка! Куда ты пропал? Знаешь, как мне попало за КАМАЗ!

            -Ну, я не виноват. Бабушка отправила меня к матери, пришлось идти. Твоя машина никуда не делась, она у меня дома. Я потом принесу.

            -Давай лучше сходим за ней.

            -Это же очень далеко – на другом конце деревни. Километров пять будет.

            -А что же ты не захватил её с собой, когда шёл сюда?

            -Я забыл. А ты что делаешь? В войну играешь?

            -Да. Видишь, идёт бой. Вот это – моя армия. А те, синие, пускай будет твоя.

            Они увлеклись, придумывали манёвр за манёвром, продвигали танки, поднимали в воздух самолёты. Часа через два вдалеке  из-за кустов появилась бабушка Иво. Увидев Валерку, она двинулась к берегу.

            -Ну, здравствуй! Это ты Валерка?

            -Я.

            -Чей же ты будешь?

            -Я пришёл в гости к бабушке Ане. Она живёт на горке.

            -Так ты Родионов?

            -Да.

            -Слушай, Валерка Родионов, где лопатка и машина, которые ты взял у Иво?

            -Они у меня дома.

            -Верни, пожалуйста,  игрушки и больше без разрешения не уноси ничего домой. Хочешь взять, спроси у меня.

            -Ладно, - бодро согласился Валерка.

            -А сейчас давайте – по домам, уже пора обедать.

            -А после обеда можно ещё поиграть? - поинтересовался Валерка.

            -После обеда – можно.

            -Ура-а! – крикнули оба воина в один голос.

            Они встретились через час на том же месте. Иво опять принёс две армии солдат, танки, самолёты. Бой закипел с новой силой.

            Валерка несколько раз восклицал:

            -Вот это да! Мне бы таких солдат!

            -Бабушка не разрешит, - мудро отвечал Иво.

            -Тогда дай мне  кепку. Когда пойдём домой, я отдам её тебе.

            -Ну, если отдашь, то бери, - согласился Иво.

            Валерка надел цветную кепку и заявил:

            -Я буду главнокомандующим.

            -А я – генералом.

            -Главнокомандующий выше, - гордо сообщил Валерка.

            -Тогда и я – главнокомандующий.

            -Ну, ладно, - смилостивился друг. – Ты командуешь зелёными, а я – синими. Моя армия пошла в обход!

            Через час бабушка позвала  Иво  домой. Он собрал  обе армии,  попрощался с Валеркой, и они  расстались, договорившись встретиться завтра на этом же месте.

            Только дома вспомнил Иво, что Валерка ушёл и не вернул кепку. Но бабушка спросила, принёс ли Иво игрушки, а кепкой пока не поинтересовалась - значит, ничего не заметила. Поэтому Иво промолчал. Он решил, что завтра заберёт  её.

8.

                Иво проснулся утром, увидел, что идёт нудный дождь, на улице серо,  мрачно, и расстроился – значит, поиграть на берегу не удастся. Но всё-таки после завтрака отправился к реке, надев новые высокие резиновые сапожки и куртку-дождевик с капюшоном. Он очень обрадовался, когда увидел друга Валерку, строившего запруду на одном из самых узких рукавов речки. Резвый ручеёк уже наполовину перегорожен крупными камнями. Иво присоединился к строительству, и скоро запруда была готова. Вода в ручье прибыла и уже готовилась обойти плотину стороной. Пришлось надстраивать сооружение.

            Валерка попробовал  достать камень, лежавший на середине ручья с той стороны, где вода поднялась, но короткие сапожки не давали забрести в ручей.

            -Дай мне твои сапоги, - попросил он. - Я достану камень и отдам их обратно.

            -Ну, бери, - Иво снял обувку.

            -А ты пока надень мои, - подвинул Валерка свои старенькие.

            Он ловко пробрёл до середины, оторвал камень от дна и уложил его  в плотину.

            -Ну, вот, теперь нормально, - довольно сказал он.

            -Теперь нужен корабль, - мечтательно проговорил Иво. – Давай строить корабль.

            Они долго бродили по берегу, выискивая материал для постройки судна. Наконец, нашли всё необходимое:  толстую кору – основу для корпуса, фанерку для палубы и кормы,  мачту. Теперь нужны были инструменты – молоток, гвозди, пилка.

            -Пошли к  твоему деду, пусть он нам поможет сделать корабль, - предложил Валерка.

            -Пошли, - согласился Иво.

            Дед, действительно, помог им сделать корпус, прикрепить мачту. Наконец, осталось сделать паруса. Тут из дома появилась бабушка и первым делом поинтересовалась:

            -Валерка, а ты принёс лопатку и КАМАЗ?

            -Я забыл, - сообщил Валерка, - принесу в следующий раз.

            -Ладно, подождём, - сказала бабушка, и тут она увидела, что Иво обут в чужие старые сапожки, а Валерка щеголяет в новых  сапогах её внука.

            -Слушай, как это сапоги Иво оказались у тебя?

            - А он сам отдал их мне, - заявил Валерка.

            -Это так? – спросила бабушка.

            Иво растерялся. Он боялся обидеть друга, но и врать бабушке не хотелось.

            -Так, всё ясно. Валерка, надевай свои. А ты, друг Иво, больше новой обуви не получишь. Будешь ходить в старых обутках.

            Иво обрадовался, что всё закончилось только таким незначительным наказанием. Они взяли готовый корабль и понеслись на берег. Не надо быть провидцем, чтобы предсказать, что домой Валерка ушёл, держа в руках  корабль с парусами. На прощанье он сказал:

            -Я принесу  его завтра, и мы ещё поиграем.

            Но  корабль он не вернул, так же, как КАМАЗ, лопатку и кепку. Иво не обижался на друга, он любил Валерку и прощал ему всё. Бабушка возмущалась, собиралась сходить к валеркиной матери и забрать вещи. Но уж очень далеко нужно было идти – и в самом деле, на другой конец деревни за пять километров. А Валерка каждый раз делал новые попытки присвоить что-либо. Воспитательные беседы  бабушки Ани и бабушки Иво ничего не меняли. Валерка просто не мог не идти на поводу натуры. Он вёл себя, как это делают животные. Если на столе лежит колбаса, а хозяина нет поблизости, кот обязательно доберётся до лакомства. Вот так и Валерка. Если что-то можно взять, он  непременно брал. Самый первый друг Иво… Он делал т о,  ч т о  н е л ь з я.  И, наверное, это сыграло какую-то роковую роль. Так и было, потому что, спустя три года, первую сигарету, которую Иво закурил летом после окончания первого класса, притащил именно  он – его друг.

            Эйде учила сына защищаться. Она внушала, что на любую просьбу Валерки нужно отвечать: "Нет. Я не могу это дать тебе." Но тот каждый раз находил новые подходы и добивался своего. История повторялась. Эйде уже подумывала о том, как бы сделать так, чтобы Иво меньше  общался  с настырным Валеркой. Но пока не придумала ничего – она боялась, что Иво будет тосковать в одиночестве.

9. 

                Приезжая на выходные дни к сыну, Эйде старалась проводить с ним как можно больше времени. Они полюбили путешествовать. Собирали  небольшой кузовок с бутербродами и термосом  и отправлялись исследовать окрестности. В первый раз путешествие состоялось весной.

            Река  бушевала и гудела – шла весенняя вода. На  тополях  появились  первые  пахучие  листочки, зацветала  верба, трава  ослепительно  зеленела. Эйде смотрела ввысь, в глубокое ясное небо, и вдруг услышала  восторженный возглас  сына.

            - Мама! – громко  кричал  он. – Смотри,  девочка!

            На тропинке стояла девочка в розовом платьице, с косичками, пышными  бантами.  Это первая  в жизни  сына  живая  девочка – до  этого он  видел  их  только  на  картинках  в  книгах. В деревне, в той округе, где жил Иво, остались одни старики. Детей не было.

            Иво потрогал розовые  банты, кружево  на платьице, взял девочку  за  руку и,  повернув  к матери счастливое  лицо, повторил с восторгом: "Девочка!"

            Этот  восторг  так  и остался  у  него на  всю жизнь. Когда Иво было  шесть лет, уже в городе, проходящая мимо женщина улыбнулась и  спросила,  как его зовут.  Он  ответил  и за  разговором  бежал  рядом  целый  квартал. А Эйде тем временем, выглянув во двор, в панике бросилась искать  сына.

            Он  был  готов  бежать  за  каждой  женщиной  или  девочкой,  если  она  улыбнулась  ему. 

10.

                Следующее путешествие оказалось намного длиннее. Эйде повела сына на большую реку, которую Иво пока не видел. Эта река называлась Песчаная.

            Путь был неблизким и пролегал мимо большого пруда, заросшего камышами, осокой, ряской. Пруд образовался сам собой на месте бывшего песчаного карьера. Здесь Иво задержался надолго. Он просто не мог уйти, не увидев, как поют лягушки. Их громкий многоголосый хор стал  слышен издалека.

            -Мама, послушай, что это? – спросил Иво.

            -А… Это поют лягушки.

            -Как  поют?

            -Честно говоря, я не знаю, как. Не видела ни разу.

            -Давай понаблюдаем. Может быть, поймём, как они это делают?

            -Давай, - согласилась Эйде.

            Но когда они приблизились к пруду, лягушки разом, словно по команде, замолчали.

            -Услышали, что мы идём, и попрятались, - сказала Эйде.- Надо постоять тихо на берегу, они и вылезут.

            Постояли. Где-то на дальнем расстоянии раздались несколько голосов, но стоило только переступить с ноги на ногу, как певцы тут же замолчали. Через несколько минут снова раздались нестройные голоса, но самих певцов не было видно – слишком далеко они находились.

            Ещё через несколько минут из-под слоя ряски, рядом с тем местом, где стояли  Иво и Эйде, показались зелёные бугорки лягушачьих голов. Кое-кто уже выбрался на сушу, к самой кромке воды. Наконец долгое ожидание было вознаграждено. Крупная лягушка, сидящая возле кучки камышей, вдруг запела громко и самозабвенно. Хорошо было видно, как она надувала обе щеки, словно воздушные шары, а потом выпускала воздух. При этом и раздавался тот самый знаменитый звук, похожий на горловое пение.

            -Мама, ты видела, видела?! – закричал Иво.

            -Да, сынок. Наконец-то мы узнали, как поют лягушки! Расскажем деду с бабушкой.

            Теперь Иво согласился двигаться дальше – в сторону Песчаной. В конце мая половодье ещё не закончилось, вода ревела, стараясь смыть всё на своём пути. Иво взошёл на мост, и у него закружилась голова – так мощно и необъятно неслась мутная серая вода. Казалось, вот-вот она захватит и унесёт непрочный деревянный переход и людей вместе с ним. Взявшись за руки, сын с матерью поторопились перейти на другую сторону.

            Там, на диком берегу, росли кустарники жимолости, смородины, калины, черёмухи. Жимолость полыхала розовым пламенем, калина – белым. Черёмуха уже почти отцвела. Полянки вокруг черёмуховых деревьев были усыпаны снегом лепестков. Пели синицы,  где-то рядом прокричала иволга.

            -Мама, что она сказала? – удивился Иво.

            -А ты не понял? Эта птица спросила: "Никиту видел?"

            Иволга, словно услышала, о чём идёт речь, и снова спросила, чётко выговаривая: "Никиту видел?

            - А она  только это спрашивает?  Больше ничего?

            - Да нет, таким, как ты – смелым - она советует: "Не ходи в лесок". И правильно. В лесу легко заблудиться.

            -Ну, мы же с тобой не заблудимся!

            -Нет, мы не заблудимся, потому что я бывала здесь много раз и все тропинки знаю. Вот сейчас мы с тобой  завернём за поворот и увидим избушку на курьих ножках. Но живёт в ней не баба-яга, а просто чья-то бабушка. Такая же, как твоя.

            За поворотом показался старый скособоченный  бревенчатый домик. Возле крыльца на полянке в жёлтых одуванчиках бродили две крупные птицы в сером оперении. Заметив ходоков, самец с красными пейсами забормотал неприветливо и угрожающе.

            - Смотри, Иво – это домашние птицы - индюки. Вот этот, большой, с красными висюльками на голове – самец. А та, что поменьше – самка, индюшка.

            - А у них бывают птенцы?

            - Летом выпарятся из яиц. А за следующим поворотом стоит заброшенный домик, там никто не живёт. Зато во дворе  есть сиреневый сад. Там мы с тобой нарвём  цветов.

            Сиреневое облако  так сияло и благоухало, что  казалось – аромат заполнил всё – и воздух, и небо, и степь, которая начиналась прямо от крыльца заброшенной избушки. Эйде присела на ступеньку, Иво пристроился рядом. Они сидели вместе, мать и сын, и смотрели в даль, где  в сиреневом царстве, наполненные сиреневым ароматом плыли жемчужные высокие облака. Иво притих, не задавал своих бесчисленных вопросов. Он просто смотрел на этот волшебный цветной мир, прислонившись к плечу матери. Ему было легко и спокойно.

А Эйде поймала себя на мимолётной мысли, что этот миг и есть наивысшая точка счастья в её жизни.

            Домой они принесли огромный букет сирени. Он долго стоял в вазе. Гроздья цветов распускались постепенно, словно и не поняли, что их разлучили с материнским кустом. Аромат сирени так и остался любимым для Эйде на всю жизнь. Сирень и счастливая улыбка сына каким-то странным образом соединились в одно целое.  И этот образ неистребимо поселился  в глубинной памяти.              

11.

                Одним из самых интересных путешествий стала поездка в горы. Дед взял лошадь на совхозной конюшне, запряг её в телегу. Иво помогал  - подтащил хомут, хотя и не мог его поднять, подавал дугу, уздечку,. Они приехали с дедом домой. Эйде вышла на крыльцо, держа в руках корзинку с провиантом, и тоже уселась в телегу.

            -Н-но! – крикнул дед, и лошадь, не спеша, вывезла всю  компанию на дорогу.

            Далеко-далеко впереди были видны синие вершины гор. Туда и лежал их путь. Телега дребезжала по неровной дороге, но никто не обращал на это внимания. Медленно, но верно, позади оставались один дом за другим. Из дворов выбегали собаки, лаяли остервенело и долго бежали за телегой, словно стараясь ухватиться зубами за колёса.  Иво смеялся, глядя на их прыжки.

            Когда выехали за село, колёса пошли мягче – шоссе закончилось. Телега продвигалась по накатанной проселочной дороге. Слева расположилось маленькое кержацкое кладбище. Деревянные кресты подходили к самому краю обрыва – там, далеко внизу, серебрилась лента реки Песчаной. Через некоторое время выехали  к крутому спуску.  В ложбине между увалами лежало совсем маленькое селение – два десятка домов. Перекоп – так называлась эта часть деревни. И уже совсем рядом, сразу за огородами, громадно и загадочно возвышались те самые горы, куда направлялись путешественники.

            Перекоп с любопытством проводил взглядами из-за плетней  бегущую  резво повозку. Собаки опять стаями неслись следом за телегой, выскакивали прямо под ноги лошади, но она бежала себе и бежала, не обращая на них внимания. Это была  Каурка, которая изъездила все закоулки в деревне, не однажды  привозила дрова из гор, солому и сено чуть ли не во все дворы местных жителей. 

            Но вот начался подъём. Каурка шла тяжело. Дед спрыгнул с телеги и зашагал рядом. Эйде сделала то же. Только Иво продолжал сидеть, держась за облучок. Подъём становился всё круче, но, наконец,  повозка выбралась на пологую поверхность – это была дорога по увалу, огибающая одну из вершин и ведущая в ущелье.  Там бушевала всё та же Песчаная.

            -Ну, вот, скоро и "Щёки", - довольно сказал дед, садясь в телегу.

            -Какие щёки? – спросил Иво.

            -Вот доедем, сам увидишь.

            -Мам, что такое "щёки"?

            -Это скалистое ущелье. Там, между утёсов бежит Песчаная.

            -Та самая, через которую мост?

            -Конечно, та самая. Она же берёт начало в горах. Смотри вверх, Иво. Видишь, какие скалы?

            На вершине горы, которую огибала дорога, громоздилась каменная скульптура – изваяние природы. Казалось, что на  седловине между двух возвышенностей сидит Хозяин гор, поджав под себя ноги. Рядом с ним – фигуры женщины и детей.  "Татарин" – так называли местные жители этот утёс.

            Иво, не отрываясь, смотрел, как очертания фигур меняются, когда повозка приближается к горе. Казалось, что изваяния становятся меньше, словно склоняются к земле. Но на самом деле нижняя часть утёса просто скрывалась за приближающимися деревьями. Это была живая волшебная сказка. Кучевые белые облака плыли, касаясь темени  "Татарина" – вот-вот присядут отдохнуть на его каменной голове.

            Но гранитные "Щёки" поразили  Иво ещё больше. Голубой воздух просторно и вольно уводил взгляд налево – там одна за другой убегали вдаль синие вершины, поросшие соснами и елями. Справа  вздымалась к небу,  длинная и причудливая стена скал. Серые ломаные поверхности, слегка поросшие редкой растительностью, голые плиты, сверкающие на солнце, угрюмые  тёмные "пальцы", указующие в небо – всё это внушало ужас и восхищение. Особенно понравились Иво эти загадочные "пальцы".  Он то и дело сообщал таинственным тоном:

            -Мам, смотри – ещё один "палец"!

            Повозка продвигалась медленно – дорога превратилась в каменистую тропу. Металлические обода скрежетали по гранитным выступам. Казалось, что колёса вот-вот отвалятся. Немолчный шум воды эхом отзывался где-то высоко – на  макушках скал.

            Через некоторое время большие валуны закончились, колёса зашелестели по гранитной крошке, потом повозка выбралась на грунтовую дорогу. Но колея всё равно была жесткой, мелкие камни торчали из земли то там, то сям. Наконец, дед сказал:

            -Ну, вот и приехали! Сейчас будем лошадь распрягать, дадим ей  пообедать. Да и сами поедим. А потом я веников берёзовых нарублю.

            Иво выбрался из телеги, побежал к реке – уж слишком хороша была жемчужная вода. Она неслась с громким бормотанием через огромные валуны.

            -Мам, а можно  здесь реку перебрести?

            -Нет, детка. Валуны очень скользкие, покрыты водорослями – человек сразу упадёт. А течение такое сильное, что потащит его вниз и  будет он падать с камня на камень, побьётся и утонет,  в конце концов. Так что, будь осторожен. Горные реки коварны. Кажется, что мелко, а на другой берег не попадёшь.

            Сидя возле реки на  светло-розовом, прогретом солнцем камне, они пообедали. Очень вкусной казалась вся немудрёная еда – и яйца вкрутую, и зелёный лук с хлебом, и чай из термоса.

            Потом Иво помогал деду, таскал нарубленные ветки к телеге. Эйде - тоже. Запах березовых листьев и древесины легко и чисто окутывал работающих, перебивая терпкий аромат диких горных трав. Когда зелёный возок был уложен, закреплён верёвками, дед остался запрягать лошадь, а Иво с матерью поднялись в гору до каменной поляны. Там рос бадан. Иво нарвал восковых розовых цветов, отдал букет матери. Потом набрали на чай сухих коричневых, тонко пахнущих листьев  и спустились вниз. Лошадь уже стояла запряженной.

            -Смотри, дед, какие цветы – это бадан! Я их нарвал, - с гордостью сообщил Иво. – А это – целый мешок сухих листьев. Будем чай бадановый пить.

            -Молодец. Теперь на год хватит, - похвалил дед.

            На обратном пути Иво, Эйде и дед устроились на мягких прохладных ветках, уложенных в телегу.  Эта зелёная  берёзовая  повозка  повезла их  в домашний рай. Там бабушка уже давно сидела на крылечке, ожидая приезда гостей.

12.                                         

                А дальше была  эпоха путешествий на велосипеде. Эйде сажала сына на  мягкое седло, пристёгнутое к раме. На багажник привязывали подушку. Там восседал сосед Ромка, ровесник Иво. И неразлучная троица отбывала в очередной круиз. Тихая речка Черновушка с диким пляжем, где берег усыпан розовым песком с блесками слюды, была любимым местом.

            Выезжали обычно часов в десять утра, прихватив с собой корзинку с продуктами. Перебирались пешком по узенькому  мостику на другой берег реки Солоновочки. Велосипед Эйде переносила, зацепив раму плечом и поддерживая рукой. От большой усадьбы местного богатея, прятавшейся за высоким забором, дорога убегала в забоку. Минуя заросли тальников, колючего шиповника и тот самый, любимый Иво, лягушачий пруд, путешественники добирались до моста через Песчаную.

            Мост с деревянным настилом служил переходом для всех – и для людей, и для животных. Каждое утро и вечер стадо коров молотило копытами по дощатому покрытию. Трактора и машины тоже не могли миновать моста. Поэтому настил зиял множеством дыр. Их латали, но это мало помогало. Переехать через это чудо архитектуры на двухколёсной технике, конечно, было невозможно. Эйде переводила велосипед, стараясь угодить колёсами на целые участки, а Ромка и Иво топали следом.

            Все дружно снова  занимали свои места на  "транспорте", и путешествие продолжалось. Проплывала мимо заимка по имени Нахаловка, помахав на прощание рукавом пугала из огорода. А дальше начинались просторы полей. Ровным, накатанным проселком вдоль цветущего поля гречихи велосипед словно летел – дорога шла  немного под уклон. На этом коротком участке Эйде отдыхала, набиралась сил перед длинным и нудным еле заметным подъёмом. Зато потом перед путешественниками открывалась фантастическая  панорама. С верхней точки этого подъёма  видна была  почти вся пойма Черновушки, петляющей  между зелёными берегами. Хорошо просматривалась глубокая седловина на далёком хребте, где и находился исток реки.

            Велосипед снова катился сам – почти без помощи Эйде. И, наконец, дорога  приводила путников на розовый пляж.

            Иво и Ромка, не умеющие плавать,  купались здесь без боязни – на Черновушке не встречалось омутов. Дно речушки, как песчаная тропинка, спокойно и ровно   уводило воды  к устью.  Черновушка была притоком Песчаной.

            По берегам реки, плотно обступая её, красовались заросли боярышника и крушины, смородины и  калины. На полянке между рекой и пшеничным полем вилась душистая будра с глянцевитыми  кружевными листочками и сиреневыми мелкими цветами. И очень странно – на том же месте, между плетями будры рос ягодник. Эйде нигде такого не видела. Когда клубника поспевала, тёмно-малиновые крупные ягоды гроздьями вылезали поверх зелёного ковра  будры. Казалось, что  плодоносит  именно эта  травка. Да и ягод таких, огромных и сочных, Эйде тоже нигде не видела. Наверное, близость влаги делала дикую клубнику похожей на садовые сорта.

            Мальчишки, радостные от щедрой находки, не только наедались сами, но и собирали ягоды каждый в свою кружку, чтобы  угостить родню. Им очень понравилось делать букеты из ягод. Навязывали несколько штук увесистых  пучков и гордо тащили добычу к корзине.

            После трудов садились в кружок возле накрытого на газете стола и обедали. Всё шло за милую душу. Эйде радовалась аппетиту Иво, ведь дома он ел очень мало. Может быть, потому, что  часто болел, и лекарства отбивали желание есть.

            Домой возвращались усталые, но довольные. Иво был готов кататься по окрестностям хоть каждый день. Но выходные заканчивались, и Эйде приходилось уезжать в город на работу.

13.

                Одним из любимых мест в детстве Эйде была большая совхозная пасека. Около сорока жёлтых ульев стояли на поляне в рощице под старыми толстыми вётлами и тополями на излучине Песчаной. Нижним ярусом служили яблони. Небольшой деревянный дом с кружевными занавесками на окнах, пол, застеленный домоткаными дорожками, чистенькое выскобленное крыльцо, белоснежная кипень цветущих яблонь, гипнотическое жужжание пчёл – эта картина, как живая, навсегда впечаталась в память. 

            Пасека находилась далеко от села. Чтобы дойти до неё, нужно было перебраться на другой берег Песчаной, миновать плантацию густых  кустарников,  два огромных поля пшеницы, несколько маленьких озёр с восковыми  белыми лилиями, потом найти тропинку в зарослях крушины и черёмухи и долго продвигаться под кронами  этих деревьев. Тропинка выводила к той самой рощице, где стоял дом пасечника.

            Эйде хотела непременно показать это место сыну, хотя знала, что пасеку давно увезли. Но она надеялась, что яблони и домик пасечника сохранились. Может быть, там кто-то живёт.

            И однажды ясным августовским днём они вдвоём на велосипеде отправились искать бывший пчелиный рай. Перебрались за реку, свернули направо и покатили по узкой неровной тропинке вдоль берега. Эйде по памяти искала старое шоссе, которое когда-то соединяло два села - еле  видимое, заросшее травой серое полотно. По этой заброшенной дороге можно проехать большую часть пути. Здесь давно никто не ездил, но это был единственный  шанс для велосипедистов. По дикой степи, по лугам, по зарослям кустарников можно продвигаться только на своих двоих, а здесь, какая-никакая, но дорога. Хотя путь по шоссе до пасеки был в два раза длиннее, чем  пешая тропинка.

            И вот Эйде налегла на педали, пробираясь в страну  своего далёкого детства. Трава, в основном полынь, мешала движению, попадая в цепь или между спиц. Приходилось останавливаться, освобождать колёса от стеблей.  Дорога вильнула налево – там был объезд, потому что путь преграждал развалившийся крошечный мостик через канаву. Выбравшись снова на  твёрдую дорогу, покатили дальше. Старое шоссе уходило в сторону от пасеки, и Эйде  пыталась сориентироваться, чтобы не проехать поворот, который уводил совсем в другое место – на элеватор соседнего села. Но  память всё-таки подвела. Заросшая травой дорога  скрывала  ориентиры. Большой серый валун, который  помнила Эйде, стал похож на маленький курган. И она проехала мимо, не обратив на него внимания. Лишь через некоторое время поняла, что поворот уже остался позади. Пришлось возвращаться.

            Наконец, следы тропинки на пасеку обнаружились. Но здесь уже можно было продвигаться только пешком.  Эйде шла впереди, таща велосипед по густой траве, Иво  топал следом.

            -Мам, ну где же пасека? – спрашивал он через каждые пять минут.

            -Детка, потерпи, скоро уже дойдём, - успокаивала его Эйде.

            Но ни рощицы, ни домика они так и не нашли. От рощи остались только  толстые пни, а от домика – яма, окружённая остатками  деревянных стен. На дне из кучи серой земли торчал обломок чугуна, топорщилась сломанная деревянная рама, валялись развалившиеся на части старые книги. Дух заброшенного места витал над бывшим пчелиным раем. Какой-то вязкой печалью, тяжёлым сожалением, словно могильным камнем, была придавлена к земле тишина.

            -Мам, почему спилили деревья? И зачем разрушили дом? – спросил удивлённый Иво.

            -Не знаю, детка. Наверное, никто не захотел здесь жить – слишком далеко от села. А деревья спилили на дрова и увезли.

            -Я бы не стал их пилить – видишь, какие они были толстые? Если бы остались деревья, то и дом был бы цел, - мудро рассудил Иво.

            -Да, ты прав, конечно. Но всё вышло по-другому. Очень жаль, что ты не увидел моей рощи.

            -Ничего, мам. Когда я вырасту, то посажу здесь новую, - твёрдо заявил  сын.

            На поляне, где когда-то  гудели пчёлы, росли огромные ромашки. Эйде набрала большой букет, Иво добавил в него несколько цветков. Присев на пенёк, они попили чаю, съели по булочке. Посидели немного, наблюдая, как большая сорока с любопытством гуляет неподалёку, сверкая на солнце жемчужно-сизым крылом и белоснежным  оперением  на брюшке. Она поняла уже, что здесь можно чем-то поживиться. Иво оставил ей на пеньке кусочек хлеба. Пора было отправляться в обратный путь.

14.

                Круизы понравились Иво - он стал просить велосипед, чтобы кататься самостоятельно.  Эйде пообещала сделать это на следующий год, когда Иво исполнится шесть лет. Она боялась, что  сын пока ещё мал, не справится  с  рулём, будет падать. Этого у них уже хватало.

            Первая серьёзная травма пришлась на левый глаз – чуть выше брови. Это произошло в доме. Иво, играя с котом, побежал за ним и споткнулся о половик. С размаху стукнулся о подоконник, сильно рассёк бровь, хлынула кровь, и её  никак не могли остановить. От жгучей разламывающей боли Иво плакал. Пришлось вызывать "скорую". Врач приказал немедленно ехать к хирургу, чтобы зашить рану.  Шрам над левым глазом был виден даже тогда, когда Иво стал взрослым.

            Этот случай оказался роковым. Каждый раз, когда случались травмы, они приходились именно на левый глаз, либо рядом, словно кто-то  безжалостный поставил на это место  чёртову отметину. Кроме того, кот, из-за которого всё произошло, стал ещё и причиной  испуга.

            Было это так. Однажды зимой Эйде вышла во двор ненадолго, чтобы принести дров для печки. Когда она вернулась, застала Иво в слезах. Он сидел, испуганно забившись в угол дивана.

            -Что случилось, детка? Почему ты плачешь?

            -Мама! Когда я остался один, в той, другой, комнате вдруг кто-то загремел стулом и сказал шёпотом: "Тише"! Я думал, это дед. Вошёл туда, но там никого не было.

            -Не бойся! Сейчас разберёмся, что это такое, - уверенно заявила Эйде.

            Она  переступила порог  и увидела сидящего под стулом кота. Бабушкин кот – этот феномен - весил четыре с половиной килограмма. Чёрный,  с белыми носочками на лапах, с толстыми щеками и огромными зелёными глазами  красавец,  был спокоен и мудр, как человек. Когда он спрыгивал на пол, отталкиваясь задними лапами, стул всегда слегка сдвигался с места. Он вопросительно посмотрел на Эйде, семафоря  своими зелёными глазами. Казалось, понял, зачем она заглянула в комнату.

            -Иво, это сделал кот. Он  загремел стулом, потому что спрыгнул на пол, а потом чихнул. Он застудился на морозе и чихает. Ты же видел и слышал, как он  это делает. Правда?

            -Видел, - согласился Иво.

            Но Эйде поняла, что страх не снялся  и засел глубоко в сознании  сына. Вот когда больно откликнулись бабушкины рассказки о страшных русалках. Травмы сыпались на Иво постоянно.

            Поэтому мать уговаривала его подождать с велосипедом до следующего года. Она надеялась, что сын подрастёт и станет крепче. Лишние травмы никому не нужны.

            -Давай лучше купим качели, - предложила Эйде. – Будешь качаться по очереди с Ромкой или с твоим любимым Валеркой. Уж такую-то тяжесть он не сможет унести домой.

            Иво засмеялся, представив, как Валерка тащит громоздкие стропила.

            -Ладно, мам, - согласился Иво, - купи качели.

15.

            Качели дед установил на полянке перед окнами. Цветная металлическая конструкция, ярко зелёное сидение с желтыми перилами – всё это самым сказочным образом вписалось в зеленое пространство поляны.  Мальчишки часами по очереди толкали качели, садились на сидение то по одному, то вдвоём – им  нравилось это занятие. Особенно Иво. Он мечтал однажды раскачаться так, чтобы сидение встало вровень с верхней перекладиной или совершило оборот вокруг оси.

            -Я хочу сделать "мёртвую петлю", - говорил Иво.

            Эйде предупреждала его, что это опасно – можно вывалиться из сидения. Но её сын был азартным человеком, это она отмечала уже не раз. Успокаивало только то, что ни Валерка, ни Ромка не могли  так раскачать качели – в их мальчишеских руках не хватало сил. Иво пытался покатать на качелях даже кота, но тот немедленно и брезгливо спрыгнул с шаткой опоры и резво удалился. Он предпочитал передвигаться сам и по твёрдой земле.

            Эксперимент с курицей закончился тем же. Только маленький толстый щенок – отпрыск собаки Куклы – позволил некоторое время поиздеваться над собой. Но потом засуетился, заскулил и круглым туесочком свалился на землю. Иво часто садился на качели, брал на колени щенка и качался вместе с ним – тут  Кузя не сопротивлялся. Он доверял другу.

            Эйде выглядывала в окно и наблюдала, как задумчивый  Иво, прижав Кузю к животу, качается потихоньку, глядя на далёкие облака. Эта картинка умиляла Эйде. Наверное, потому, что такое задумчивое тихое состояние редко приходило к сыну – он всегда бегал, что-то делал, кричал, перетаскивал. А тут вдруг становился похожим на маленького мудреца. Глядя на него, уже можно было поверить, что он – автор  интересных и странных сказов.

            Но стоило только щенку вырваться из рук Иво, как оба они начинали носиться по полянке, как  индейцы. Качели оставались любимыми несколько лет – пока Иво не подрос и не потерял к ним интереса.

16.

                Сильно поразила Иво одна нелепая история с курицей. Одна из кур вдруг заклохтала – это был сигнал,  что она не прочь высиживать птенцов. Дед устроил ей углубление из сена, положил туда два десятка  яиц, и курица, словно прилипнув к гнезду, стала упорно высиживать деток. Иногда она ненадолго уходила, чтобы попить-поесть, и снова возвращалась к своему занятию. Но однажды наседка исчезла. Яйца остались без тепла  и через несколько дней  погибли.

            Иво очень расстроился. Он хотел, чтобы выпарились птенцы.  Переживал целую неделю – искал курицу по всем полынным и крапивным  зарослям, сто раз облазил сараи, забрался даже под крыльцо в надежде, что курица укрылась там. Но всё было напрасно – наседка бесследно исчезла.

            -Иво, не ищи, - сказала бабушка, - наверное, это дело собачьих зубов. Наши собаки такого себе не позволят, значит, чья-то чужая  забрела во двор. Теперь и следов не найдёшь.

            Но прошло две недели, и вдруг наседка объявилась - взъерошенная, обеспокоенная, громко клохчущая. Первым делом она уселась на холодное гнездо. На шее у неё, словно у коровы,  болтался конец оборванной верёвки. Дед видел, что курица прибежала из ограды соседей. Там жила ромкина бабушка.

            -Мам, это ромкина бабушка привязала нашу курицу? – недоумённо спрашивал Иво. Он никак не мог этому поверить.

            -Мы не видели, - мудро ответила бабушка, - но кто-то ведь сделал это. Наши яйца погибли, а этот кто-то  решил, что пусть курица лучше выпарит птенцов для него.

            -А у нас уже не будет цыплят?

            -Будут. Дед положил в гнездо новые  яйца. Правда, курице придётся теперь сидеть намного дольше. Но, если её снова не украдут, то цыплята нам обеспечены. Как же она смогла оборвать верёвку? Шея-то у курицы тонкая, сил мало. Но она  - молодец! Раз вырвалась, значит, всё время помнила, что  в гнезде  её ждут  будущие дети. В новом же месте для неё и гнездо – не гнездо. Не признала  чужих.

            -Ура-а-а! – закричал Иво. – Я буду следить, чтобы курица далеко не убегала.

             И он, действительно, следил за этим, потому что очень хотел увидеть и потрогать живых цыплят.

            На ромкину бабушку теперь Иво смотрел с подозрением, которое перенеслось и на самого Ромку. Но постепенно  подозрительность отступила, а когда выпарились круглые пушистые ярко-жёлтые цыплята, то история с курицей вообще отошла на задний план. Но Иво хорошо запомнил этот урок. Он понял, что за доброй внешностью, приветливым голосом может скрываться совсем другое. Что человек, глядя тебе в глаза и улыбаясь, способен сделать гадость и при этом считать, что ничего страшного не происходит.

            Иво часами мог наблюдать, как цыплята катаются, словно жёлтые колобки по вольеру. Они были шустрые, резвые и очень весёлые.  Иво кормил их, давал воды, делал уборку в загородке. Но больше всего ему нравилось смотреть, как цыплята прячутся в перьях у матери. Они подбегали к ней и с размаху тыкались куда попало. Одна секунда – и цыплёнка нет. Только курица-мама делалась потолще. Её крыльев и перьев хватало на всех. Когда весь выводок прятался в мамином  "доме", сама она становилась лохматой, круглой, толстой, зато довольно что-то бормотала. Наверное, раздавала деткам инструкции.

17.

                Иво часто простужался и подолгу болел. Сказывались первые месяцы жизни – тогда они с матерью почти весь год провели в больницах. Мать постоянно заготавливала травы, поила сына отварами, но и больничные лекарства не обходили Иво стороной. Без них не удавалось избавиться от кашля и температуры.

            Наверное, поэтому аппетит у Иво был плоховат. Бабушка и мать всё время уговаривали его съесть что-нибудь. Но Иво упорно убегал от яств. И до десяти лет он рос худеньким, большеглазым, улыбчивым  и смешливым. Самым плохим было то, что Иво мало спал. Вернее, сон его постоянно прерывался. Бабушка приписывала это испугу. Да так оно и было, ведь она сама впервые и напугала Иво своими зелёными русалками, готовыми утащить неосторожных мальчиков на дно реки.

            Случай с чихающим котом  усилил испуг. Хороших врачей не было ни в деревне, ни в городе. Все они только и делали, что пичкали детей горстями таблеток. Что до нарушения сна, то здесь Эйде опасалась вообще прибегать к каким-либо таблеткам. Ведь даже взрослые легко привыкают к снотворным и потом уже не могут без них. А тем более, ребёнок. Эйде старалась обходиться травами – мятой, душицей. Но Иво не нравились отвары – почти все они были горькими. Сон несколько улучшился, когда Иво исполнилось двенадцать лет. Он стал много есть и больше спать. А с тринадцати лет на него вообще напал жор. По-другому это и не назовёшь. Организм компенсировал то, что не смог взять раньше.

            Во время болезни Иво разрешалось гулять только на закате. Это было странное тихое время, когда на час успокаивался даже сильный ветер. Осторожная тишь, шуршание листьев, силуэт  охотившейся в сумерках большой совы – все это нравилось Иво. Он очень полюбил закатное зарево – оно каждый вечер  было разным: то всевозможные сиреневые оттенки заливали всё вокруг – и небо, и горы. Даже деревья и дома становились сиреневыми. А то всё полыхало тревожными оранжевыми красками. Иногда вечера бывали лимонно-жёлтыми и особенно светлыми.

            Иво просто спокойно гулял либо с матерью, либо с бабушкой. Он внимательно наблюдал, как постепенно меняется  картина вечера. Сначала солнце пряталось за горизонт. Его огромный ярко-малиновый диск быстро проваливался куда-то за тёмные силуэты далёких гор. Всё происходило так стремительно, что хотелось задержать рукой эту последнюю, особенно жаркую горбушку диска. Но солнце неумолимо исчезало, оставляя на западе необъятный костёр заката. Иногда живое зарево перечёркивали тёмные или оранжево-жёлтые облака, похожие на пророческие полотна гениального художника. Иво казалось, что эти "письмена" необходимо прочитать или просто разгадать. Он так и говорил:

            -Мам, посмотри – ч т о   там нарисовано?

            -Знаешь, Иво, на этих картинах каждый увидит то, что захочет.

            -Почему?

            -Ну, вот, скажи, что видишь ты?

            -Я вижу… облако, похожее на птицу.

            -А я вижу  облако, похожее на раскрытую книгу. Смотри – через минуту картина уже будет другая.  Облако расплывается, расплывается… Теперь я вижу домик, а в окне горит свет.

            -Да, - соглашался Иво. – А я вижу морду собаки. Смотри, мам – правда, похоже?

            А когда закат затухал и на землю опускались тихие сумерки, часто  в полутьме, как будто ниоткуда, появлялись летучие мыши. Они носились  с такой скоростью, что невозможно было уследить за их полётом. Вдруг совсем рядом, над самой головой, бесшумно пролетал черный  силуэт. Казалось летучий призрак атакует жертву и вот-вот вцепится в волосы. Иво пытался схватить летунов, но они безошибочно проскальзывали в миллиметре от ладони. При этом даже не слышно было ни дуновения – только странный приглушенный звук, напоминающий ропот дождя. Летучие мыши, мастера идеального скоростного полёта и компьютерной точности, конечно, не интересовались людьми – они просто ловили  жирных комаров на ужин.

            Но только в полёте, только в сумерках эти летуны  казались боевыми и зловещими. Однажды одна из летучих мышей  почему-то попала в ёмкость с водой для умывальника. Он стоял на улице. Может быть, она хотела прицепиться за край и повиснуть там, спрятавшись на день, но угодила в воду и не смогла  выкарабкаться.

            Иво, подойдя к умывальнику утром, увидел торчащее из воды  крошечное личико с  человеческими глазами. Он не узнал в этом существе летучую мышь. Только когда Эйде достала её из воды и показала  Иво перепончатые крылья, он понял, что это охотница за комарами – одна из тех самых  летучих призраков.

            Эта  долгая вечерняя сказка продолжалась до тех пор, пока Иво не уехал в город – в школу. Но тихий предзакатный час так  и остался его любимым временем.

18.

                Иво несколько раз выбегал за ограду – ждал мать. Она ушла покупать велосипед. Целый год мечтал он об этом. Даже во сне видел, как мчится с горы, держа руль – ветер бьёт в лицо, дорога падает под колёса. А на горке стоит друг Валерка и восхищённо наблюдает за ним.

            Щенок Кузя, подросший, весёлый, бегал следом, поглядывая  на любимого друга и хозяина. Когда Иво в пятый раз вышел за околицу, наконец, увидел вдалеке мать. Она спускалась с горки, а рядом с ней катился ярко зелёный подростковый велосипед.

            -Ура-а! – заорал Иво, а Кузя с перепугу шарахнулся в сторону и залаял.

            Они дружно ринулись вперёд – навстречу  матери.

            -Дай, я поведу! – на ходу кричал Иво.

            -Давай, давай – это твоё! – отозвалась мать.

            -А можно я поеду?

            -Подожди, он весь в солидоле. Штаны вымажешь. Да и не умеешь ты.

            -А вдруг,  умею!

            -Так не бывает – учиться надо.

            Иво провёл велосипед за калитку, докатил до крыльца. Притащил тряпку, стал вытирать раму и колеса. Дед показывал, где надо ещё достать ветошью. Потом  принёс кусок сукна.

            -Вот, протри чистым, чтобы всё блестело.

            Иво долго полировал сукном свою зелёную машину. Наконец, дед сказал:

            -Ну, вот теперь и прокатиться можно. Давай, пробуй, а я за багажник придержу.

            Иво упёрся левой ногой, перекинул вторую ногу через сиденье. Угнездился на нём и нажал на педали. Дед метров пять пробежал следом, придерживая багажник. Потом отпустил его. Велосипед качнулся направо. Иво пришлось выбросить ногу и упереться в землю. Он еле удержал равновесие.

            -Пробуй ещё! Давай сам. Видел, как мать на ходу садится? Делай так же.

            -Я не сумею, упаду.

            Встав левой ногой на педаль, он несколько раз оттолкнулся  от земли и перебросил правую ногу за раму. Но не успел даже нажать на педаль, как велосипед накренился и упал.

            -Ну, что? Не получается?

            -Не получается. Вот синяк заработал.

            -Ничего. Главное, не бросай. Десять раз попробуешь, на одиннадцатый – поедешь.

            Иво весь день не выпускал из рук новую машину. Но пока все попытки заканчивались одинаково – велосипед не хотел держать равновесие. Наконец, Иво устал так, что уже не мог перебросить ногу через раму. Прислонил велосипед возле крыльца, а сам уселся на ступеньку – усталый мужичок после трудной работы. Задумчиво смотрел на непокорную машину:

            -Ну, что тебе надо? Почему ты не едешь?

            -Потому что сразу ничего не делается. Всему надо учиться, - сказала за его спиной Эйде.

            -А сколько учиться? Я уже целый день учусь.

            -Люди всю жизнь чему-нибудь учатся.

            -Если всю жизнь учиться, то когда же ездить?

            -Не расстраивайся,  завтра и поедешь.

            Она оказалась права. На следующий день утром  Иво с первой же попытки сел на велосипед и поехал, как будто всегда умел делать это.          

19.

                Эйде привезла разрезную азбуку в картинках. Некоторые из них были складными. Например, из буквы "Д" возникал домик с трубой и окошечком. Голубые ставни, резная рама – всё казалось настоящим. Вот-вот из окна выглянет кто-то живой. Буква "Б" висела на кроне берёзы, а её белый ствол с чёрными метками выдвигал подставку, и дерево могло стоять возле домика.  Буква "А" выглядывала из разрезанного арбуза. Её  черные ножки упирались в пол, и арбуз  тоже  мог стоять там, где поставишь.

            Иво долго возился с буквами, пока не изучил все до одной.

            -А теперь давай слова складывать, - предложила Эйде.

            -Давай. Я хочу слово "да".

            -Ну, произнеси его медленно. Какие звуки ты слышишь?

            -Д-а-а.

            -Правильно. Два звука – "д" и "а". Ищи такие буквы.

            -"Д" – это дом?

            -Дом.

            -"А" – это арбуз?

            -Арбуз. Складывай слово. Что сначала надо поставить?

            -Сначала Дом, а потом Арбуз.

            -Правильно. Теперь читай, что получилось.

            -Дом-арбуз.

            -Да нет! Ну, какой дом-арбуз! Ты произноси только те звуки, которыми обозначаются буквы. Ну, какие это звуки?

            -Дэ?

            -Правильно. Дальше.

            -А-а?

            -Правильно. Что получилось вместе?

            -Дэ-а?

            -Нет, получилось – "да". Понял?

            -Понял.

            -Сейчас проверим, понял ты или нет. Ну-ка, сложи слово "нет".

            -Нь-е-е-т. Мам, а где буква "Нь"? Такой буквы нет.

            -Зато есть буква  "эн", а звучит она, как "н". Нашёл?

            -Нашёл. Это "ночь".

            -Правильно. Дальше.

            - А дальше буква "е" – это "енот".

            -Дальше.

            -А дальше буква "т" – это "трактор".

            -Что получилось?

            -Ночь-енот-трактор?

            -Называй только звуки – "н","е","т".

            -Н-ет. Правильно?

            -Ты плавно, плавно произноси.

            -Н-е-т. Нет, нет, нет. Ура-а! Всё понял!

            Они возились с азбукой неделю, потом Иво как-то разом потерял к ней интерес. Может быть, что-то было сделано не правильно. Но читать он не хотел. Пока  слова приходилось разгадывать и конструировать, он с азартом делал это. Как только понял всё – стало не интересно. Азбука валялась беспризорно, в книгах изучались только картинки и некоторые слова. Как только Иво докапывался до сути текста, чтение теряло смысл. Книга становилась ненужной. Так природа устроила его ум.

            Эйде долго раздумывала над этим и поняла - есть люди с предметным мышлением. Им интересны детали, мелочи, краски одного явления. А другие, ухватывая суть многих явлений ( без деталей), мыслят обобщающе, крупно. Но как учиться в школе такому человеку? Весь школьный курс – это  изучение деталей, маленьких проблем, отдельных тем. Она поняла, что сыну в школе будет очень трудно.

20.

                Что больше всего нравилось Иво, так это музыка. Записи на стареньком  магнитофоне, который Эйде купила с рук, Иво готов был слушать день и ночь. В шесть лет он уже пробовал сам записывать музыку. Тогда  его любимыми были группы "Весёлые ребята" и "Браво".

            -Король – оранжевое лето, голубоглазый мальчуган… - постоянно напевал Иво.

            -Мам, купи мне какой-нибудь инструмент, - как-то попросил он.

            Вот здесь Эйде совершила ошибку. Нужно было добыть что-то настоящее – гитару, пианино, кларнет…Но это были времена социализма. Гитары  не продавались, значились в дефицитных товарах. Пианино можно было купить  в комиссионке и за очень большие деньги. Столько у Эйде  не было. Она побродила по магазинам и купила только детский инструмент – металлофон. Эти маленькие цветные гусли имели хрустальный голосок.

            Иво часами  играл  "свою музыку" – импровизировал. Задумчивые звенящие мелодии, а порой  громыхающие бури извлекались из крошечного инструмента. Музыканту явно не хватало простора в звуке и особенно – низких тонов.

            Иво долго сочинял свою музыку на металлофоне, но всё-таки инструмент был не настоящим. На нём нельзя исполнить что-то серьёзное.  Иво всё больше увлекался прослушиванием. Рок-н-рол и рок постепенно становились его стихией. И желание самому играть на инструменте ушло, заслонилось потоком хорошей музыки. Хорошей, но написанной и исполненной другими.

21.

                Через год 29 июля  Иво исполнилось семь лет. Наступило время идти в школу. Бабушка купила ему ранец и костюм. Этот красный с утёнком возле пряжки ранец был дороже любых игрушек. А костюм с блестящими пуговицами Иво надел и не снимал целый день. Он то и дело проходил мимо зеркала, чтобы посмотреть на себя в школьной форме. Уже тогда Иво торопил время и не умел ждать – ему хотелось прямо сейчас бежать в класс. А если это невозможно, то сорваться и улететь в небо с перелётными птицами. Но время размеренно шло своим чередом. И он всё-таки приблизился – тот самый день, первое сентября.

            Накануне они с матерью отправились на остановку, уселись в переполненный автобус. Он тронулся с места, мимо замелькали дома, деревья, холмы и поля. Так началась дорога в город и новая школьная жизнь Иво.

Глава третья. ШКОЛА.

****************************

1.

                В ночь на первое сентября Иво долго не мог заснуть. Смена обстановки, шум города, лязг трамвая, ясно слышимый из окна – всё было непривычным. Но не это главное. Школа – вот что занимало его мысли. Как это будет? Понравится ли? Представить себе что-то конкретное Иво, конечно, не мог.

            Эйде тоже ворочалась с боку на бок – сон не шёл. Она ясно понимала, что  сыну будет трудно привыкать к  режиму, новой нагрузке. Многое, конечно, зависит от учительницы. Какой она будет? Понравится ли  Иво?  А если нет?

            Наконец, Эйде услышала, как Иво задышал ровно и слегка засопел – значит, уснул. Это хорошо – нужно отдохнуть и ей. Через полчаса в окно заглянула поднявшаяся из-за горизонта луна. Дорожка сумрачного света пролегла вдоль блестящих половиц, пересекла ковёр на полу и высветила  угол дивана, где уже спала Эйде. Только бессонный будильник отсчитывал шаги в ночной тишине, отмеряя время сна и приближая утро. Но пока и оно спало где-то далеко, за горизонтом, укрывшись ночным пологом, не желая  открывать  своё сияющее лицо. Время зависло, словно  не хотело, чтобы Иво переступил какую-то невидимую черту. Что там, за ней, не знал никто.

2.

                Рано утром раздался громкий настойчивый звонок – будильник. Эйде вскочила, чтобы приготовить завтрак сыну. Иво открыл глаза и снова упал на подушку – так рано ему ещё не приходилось подниматься. Даже мысль о школе не смогла отогнать утренний сон.

            Эйде не торопила сына – время ещё есть, можно поспать с полчаса. Она сварила кашу, приготовила чай, сделала бутерброды. Вот теперь пора поднимать школьника

            -Уже надо идти? – спросил Иво.

            -Пора, мой дорогой. Вставай.  Твои любимые бутерброды – на столе.

            После завтрака Иво нарядился в форму. Эйде вручила ему  букет из красных и белых астр.

            -Цветы отдашь учительнице, когда она подойдёт знакомиться с вами. Ранец пока понесу я. Может быть, он и не пригодится сегодня. Как скажут, так и сделаем. В школе ты должен слушаться учителей.

            -А если  не захочу?

            -Ты идёшь учиться, значит надо слушаться. Иначе ничему и не научишься.

            -Мам, а школа далеко от дома?

            -Нет. Нам с тобой повезло – школа рядом. Сам увидишь. Ну, вперёд?

            -Вперёд! – бодро сказал Иво и открыл входную дверь.

            Когда они спустились до площадки третьего этажа,  из квартиры  номер девять вышел белоголовый мальчик в школьной форме. Он тоже нёс перед собой букет  цветов, только это были жёлтые хризантемы. Его сопровождала бабушка.

            -Вы в школу? – спросила Эйде. – Случайно не в первый класс?

            -Точно, - подтвердил мальчик. – Первый  "А".

            -Значит, вы - в одном классе. Это - Иво, а тебя как зовут?

            - Саша Пеннер.

            -Ну, вот, вместе и будете ходить в школу.

            Вышли на улицу, повернули налево. Через несколько шагов из-за угла соседнего дома показалась школа.              

            В обширном дворе за чугунной оградой толпились школьники. Стайка мальчишек с хохотом носилась туда-сюда, визжали девчонки. Деловито пробиралась в толпе  пионервожатая в красной пилотке, что-то сообщая  детям.  Несколько учительниц разговаривали с группами старшеклассников. Весёлый гомон, цветы, нарядные дети и взрослые – всё это как-то сразу затягивало вновь прибывших в торжественное действо. Иво выглядел  возбуждённым – щёки горели, глаза сияли. Но было видно, что  всё это не столько от радости, сколько от непривычной обстановки, большого скопления людей. Толпа и на взрослых действует  возбуждающе.

            Вчетвером они остановились слева от входа в школу, не зная, что делать дальше. Эйде решила узнать  это у кого-либо из старших. Оказалось – нужно просто  ждать, когда учителя начнут выкликать  свои классы.            Так простояли они в шумной толпе примерно минут пятнадцать. Вот суета усилилась, раздались женские голоса, среди них выделялся один мужской.  Наконец, они отчётливо услышали:

            -Первый класс "А"! Подходите ко мне, стройтесь в шеренгу по четыре человека.

            Это была Нина Алексеевна, первая учительница Иво -  громоздкая, высокая  пожилая, с неприветливым и скучным лицом. Она сразу не понравилась Эйде, но выбора не было – времена социализма даже и не предполагали ничего подобного. Только школа по месту жительства, только тот учитель, который определён. Правда, не известно, кем определён. Но зато – навечно, пока  ребёнок не закончит начальную школу.

            Первоклассники выстроились  живым прямоугольником. В левом углу этой фигуры восстала, как скала,  Нина Алексеевна. Эйде всё старалась подняться на цыпочки, чтобы не упустить из вида сына. Он примостился с правой стороны. Цветы так и не успел отдать  учительнице и старательно держал букет перед собой. Эйде легко находила сына взглядом - в общем строю издалека видна была его причёска – "ёршик домиком". Таким ершистым домиком наградила его природа. По-другому волосы не хотели укладываться.

            -За мной! – скомандовала Нина Алексеевна.

            Первый "А" потянулся за своей  учительницей. Эйде и другие родители  двигались следом. Недружной толпой просочились в двери, повернули направо, потом ещё раз направо. Лабиринт школьных коридоров гудел от топота бесчисленных детских ног, от гомона и криков. Где-то громко хлопали двери. Кто-то отстукивал стаккато по ступеням. Обычная школьная суета. Конечно, для тех, кто привык к ней.

            Нестройная шеренга первоклассников постепенно скрылась, втянувшись внутрь класса. Нина Алексеевна захлопнула дверь. Родители остались без своих любимых чад. Один особенно любопытный дед сразу же прильнул ухом к дверной щели. Слегка приоткрыв рот, он прислушивался к тому, что происходило там, в недрах  помещения, где сейчас шёл самый первый в жизни их детей школьный урок. Эйде пристроилась рядом. Хорошо был слышен громкий голос Нины Алексеевны. Она рассказывала о школьном распорядке, о требованиях к первоклассникам, о том, что необходимо принести завтра на занятия.

            -Завтра у нас  будут три урока – изучение алфавита, написание букв, счёт и  рисование. Поэтому на уроки нужно принести два учебника – букварь и арифметику. Для  рисования – альбом и карандаши, или – фломастеры. Всем ясно то, что я сказала? Кому не ясно, задавайте вопросы.

            -А карандаши нужно принести все или только одну коробку? – раздался тоненький девчачий голос.

            -Хватит и одной коробки.  Ещё вопросы есть? Ну, если вопросов нет, давайте знакомиться. Я буду называть имя и фамилию, а вы должны отозваться и встать, чтобы все  знали друг друга. Итак, первым в списке стоит Арбузов Костя.

            Нина Алексеевна называла имена, а Эйде всё ждала, когда дойдёт очередь до сына.

            -Саша Борунов, Вася  Володин, Игорь Грачёв… Саша Изагашев,  Иво  Кузнецов…

            Эйде услышала, как сын звонко выкрикнул: "Я!"

            -Не так громко, не так громко, - прокомментировала Нина Алексеевна. - Дальше у нас идут – Сёма Лагутин, Даша Максимова, Дима Морозов… Дима Пеннер…Костя Свиридов…

            Вот это громкое, почти надсадное "Я!" больно полоснуло по сердцу. Эйде захотелось войти в класс, сесть рядом с Иво, прижать его к себе и защитить от чужих требований, правил, этой нагрузки, которая теперь легла на  него. Она сама плохо переносила что-то неизбежное, обязательное. Ей всегда в таких случаях хотелось освободиться. Иво почти наверняка чувствовал сейчас то же самое. Слёзы навернулись на глаза – так было жаль сына.   

            -Ничего, - мысленно успокаивала себя, - он не один. Всем придётся подчиняться дисциплине. Иво привыкнет.

            Резко  затрезвонил  звонок. Эйде и не заметила, как прошли эти, казалось бесконечные, тридцать пять минут. Уроки для первоклассников были на десять минут короче, чем для других.

            - До свидания, ребята! Жду вас завтра к началу уроков, - донёсся голос Нины Алексеевны.

            Из дверей повалили мальчишки, потом – девчонки. Иво не было. Эйде заглянула в класс. Оказалось, Иво уронил букет и теперь лазил под партой, собирая  упавшие астры.

            -Ты так и не отдал цветы? – спросила Эйде.

            -Я не успел, - грустно  и устало сказал он.

            -Пойдём, догоним Нину Алексеевну и подарим ей твой букет.

            -Нет, мам, я не пойду. Ты сама дари.

            -Но учиться-то  у Нины Алексеевны будешь ты, а не я.

            -Ну, и что!

            -Иво, Иво! Вижу – тебе не понравился урок.

            -Не знаю.

            -Если бы понравился, ты бы знал. Помнишь, какие учебники нужно принести завтра?

            -Букварь, арифметику и альбом для рисования.

            -Ну, вот – завтра ты уже научишься писать несколько букв. А через неделю уже и читать  будешь. Станешь большим учёным.

            -А считать я уже умею.

            -Тем более. Школа – это великое дело. Сейчас  ты расстроен, устал с непривычки. Потом приспособишься, и пять уроков будут незаметно пролетать. Ладно, идём домой. Там поговорим.

            -Мам, а десять лет – это много?

            -Много. Но пока ты будешь учиться, подрастёшь. Эти годы для того и существуют, чтобы человек получил образование, стал взрослым. Все учатся десять лет в школе, потом пять лет в институте.

            -Ещё пять лет? Так и состаришься за партой!

            Эйде рассмеялась – так искренне возмутился сын.

            -Двадцать три года – это только начало жизни.

            -Что ты, мама! Когда двадцать три, уже и смерть не за горами, - серьёзно возразил Иво.

            Если бы Эйде знала, насколько это было верно…

                                                                        3.         

                Эйде взяла неделю в счёт отпуска. Она провожала сына на занятия, потом приходила во время последнего часа в школу. Стоя под дверью, слушала, как Нина Алексеевна проводила урок. Её громкий голос резал слух. Порой она переходила на крик, называя имена непоседливых и невнимательных. Чаще всего звучала фамилия "Изагашев".

            -Открываем тетрадь, - громко говорила учительница, - берём ручку. Пишем заглавную букву "Д". Писать начинаем с верхней линейки… Изагашев, ты почему не пишешь? Опять ручку уронил!.. Изагашев, сядь на место!.. Изагашев, не вертись! Тебе не на уроке место, а где-нибудь в цирке…

            Слушая в первый день эти бесконечные замечания, Эйде подумала: "Постороннему может показаться, что Изагашев – это какой-то монстр".

            И когда дети шумной стайкой  выбежали из класса, она попросила Иво показать Изагашева. Саша Изагашев оказался маленьким, худеньким и бледным. Он совсем был не похож на зловредного нарушителя спокойствия.

            -Саша – мой друг, - сказал Иво. – Он заступается за меня, когда пристаёт Пеннер.

            -А что, он пристаёт? Что ему нужно от тебя?

            -Всё! Мою ручку,  карандаши, фломастеры. Берёт, а назад не отдаёт. Спросишь, лезет в драку.

            -Ай, да Пеннер! Ничего себе, сосед!

            -Он и обзывается всё время.

            -Как же он это делает?

            -Иво – слива – бананан.

            -А ты что?

            -А я его кулаком.

            -А ты попробуй языком. Например, так: Саша – гречневая каша.

            -Попробую!

            -А вот кулаками надо поменьше махать. Всё-таки, ты в школе, а не на улице.

            -Будет приставать этот Пеннер, буду давать сдачи.

            -Надо рассказать всё его бабушке. Пусть она воспитывает внука.

            -А он бабушке говорит: "Пошла вон!". Я сам слышал.

            -Да, тогда придётся справляться с ним по – другому. В выходные дни придут его родители, надо поговорить с отцом.

            В подъезде, когда проходили мимо квартиры номер девять, Эйде  нажала кнопку звонка. Дверь открыл  весёлый Саша Пеннер. В правой руке он держал большое яблоко.

            -Саша, позови бабушку, - сказала Эйде.

            -Бабушка ушла в магазин.

            -Хорошо. Тогда я скажу тебе. Саша, оставь в покое Иво. Не приставай к нему, иначе я пожалуюсь твоему отцу.

            -Ябеда-корябеда! – крикнул  Пеннер.

            -Ну, ты понял, что я сказала?

            -Понял, понял, - весело заверил едок яблока.

            Результат этого разговора проявился не далее, как через два часа. Иво вышел во двор погулять, а вернулся с синяком под левым глазом. Эйде  очень пожалела о том, что Иво не умеет защитить себя физически. Был бы отец, научил бы…

            -Иво, тебе надо найти друзей и во дворе, чтобы ты был не один. Тогда Пеннер будет побаиваться и семь раз  подумает, прежде чем распускать кулаки.

4.          

                Но Иво долго не мог ни с кем подружиться. Поэтому Эйде старалась всегда сопровождать его, не мешая, не привлекая внимания мальчишек, лишь наблюдая за их играми  издалека.

            Однажды Иво увидел, как незнакомый белоголовый мальчик в стороне от всех остальных старательно пытается пройти по кромке фундамента вдоль бетонного  гаража. Он почти прилип спиной к стене, раскинул руки  и маленькими боковыми шажками передвигался вдоль выступающей  ступеньки. Ему было трудно удерживаться на узкой кромке. Любое неверное движение влекло вниз, но он упорно продвигался вперёд, стараясь обойти гараж вокруг. Он напоминал скалолаза. И не важно, что падать пришлось бы  с высоты всего в полметра, ведь главное не это. Главное – не упасть совсем.

            Иво с интересом наблюдал за мальчиком. Эйде тоже. Зрелище увлекало, и  через пять минут они уже с азартом гадали – дойдёт ли скалолаз до конца пути. Но тут Иво вдруг подбежал к мальчику и столкнул его с фундамента.

            -Иво! Зачем ты это сделал? – воскликнула Эйде удивлённо. Но через секунду уже поняла – Иво не выдержал напряжения, не смог больше переживать за ходока.

            Мальчик  постоял секунду, наблюдая за Иво, и молча направился  вдоль гаража к началу своего нелёгкого пути. Снова устроился на узкой ступеньке спиной к стене и двинулся вдоль фундамента. На этот раз Иво последовал за ним. Но очень скоро свалился  на землю. Ему явно не хватало опыта. А мальчик продолжал своё скалолазание. Наконец, он достиг цели - обошёл гараж вокруг.

            Иво и Эйде аплодировали ему, словно знаменитому цирковому мастеру.

            -Как тебя зовут? – спросила Эйде.

            -Лёша.

            -А это Иво. Мы живём вон в том доме – квартира девятнадцать на пятом этаже. Приходи в гости. Если хочешь, пойдём сейчас. Я напою вас чаем с печеньем и конфетами.

            -Нет, я  пойду домой. Мне пора. А завтра зайду к вам после школы.

            -Ты учишься в восьмой школе?

            -Да, во втором классе в первую смену.

            -Заходи, - сказала Эйде, - мы будем ждать.

            Так началось знакомство с Лёшей, который стал лучшим другом Иво, если не считать друзей одноклассников - Саши Изагашева и Кости Свиридова. Эти мальчишки были друзьями по школе, а Лёша – во дворе. Иво боготворил своих друзей – ему так не хватало мужского авторитета, не хватало отца. Это преклонение перед друзьями сыграло в его жизни роковую роль.

5.

                Громкий голос первой учительницы, её резкие замечания, нелюбовь к детям, нездоровые нервы пожилой женщины – всё это тяжким грузом давило на сознание – Иво сильно уставал. Он не привык к грубым окрикам, ведь в семье его все любили.

            Однажды он вернулся из школы в слезах.

            -Я больше не пойду в класс, - рыдал он, - там Нина Алексеевна.

            Эйде долго успокаивала сына, уговаривала быть терпимым, пожалеть Нину Алексеевну – ведь она пожилая женщина, бабушка.

            -Она просто устала, ей тяжело работать, а на пенсию ещё рано. Пойми это, - говорила Эйде.

            -Мама, я тоже устал –  не могу больше слышать, как она  орёт. А когда кричит на меня, хочется убежать и никогда, мама, слышишь – никогда – не возвращаться туда.

            -Детка моя милая! Надо потерпеть до четвёртого класса. Потом у вас будет много учителей – на каждый предмет свой учитель. Тогда станет легче. Да ты привыкнешь и раньше, не будешь так переживать, как сейчас. Надо потерпеть.

            Они долго сидели, обнявшись. Эйде гладила сына по волосам, по его колючему ёршику. Иво, наплакавшись, постепенно успокоился. Но его нелюбовь к школе плотно вошла в сознание с первых шагов учёбы. Не повезло Иво с первой учительницей. Если бы она была другой – спокойной, понимающей, доброй - многого из того, что случилось дальше, не произошло бы. Но… жизнь не перепишешь заново.

            За три года учёбы в восьмой школе Иво научился не любить учителей и, по возможности, противостоять их диктату. Научился не любить и сам процесс обучения, не смотря на то, что в начальных классах он был в основном хорошистом.

6.               

                Приближался Новый год. Школа готовилась к празднику. Иво сообщил, что нужно сделать костюм для ёлки.

            -Кем ты хочешь быть – зайчиком, волком, медведем?

            -Мама, я хочу быть Мышиным Королём.

            Конечно, конечно, Иво хотел быть Мышиным Королём, потому что недавно они с Эйде прочитали сказку "Щелкунчик", а потом Иво прослушал фрагменты из оперы. Он буквально влюбился во всех персонажей, а перед злым Мышиным Королём испытывал ужас, словно тот был живым существом. Эйде задумалась, почему Иво не выбрал костюм Щелкунчика. И поняла – он не хотел, просто не мог увеличить свою беззащитность, ведь Щелкунчик только оборонялся, а Мышиный Король нападал. Иво хотел быть сильным, и особенно там, где его постоянно обижали – в школе.

             -Иво, но этот наряд сделать нелегко. Как мы изготовим трёхголовую маску?

            -Мам, ну, придумай! Ты же умная.

            И Эйде долго соображала, но всё-таки придумала.  Она принесла - из котлована строящегося неподалёку дома - ведро глины. Вылепила из неё три крупные мышиные морды, примазала их к перевёрнутой круглой корзинке и облепила в несколько слоёв  кусочками  газеты с клейстером. Иво увлечённо помогал ей, хотя пока не понимал до конца, как всё это превратится в маску.

            -Мам, а как мы снимем её с этой корзины? Она же не снимется.

            -Разрежем сзади и снимем.

            -Но она же сломается?

            -Нет, Иво, не сломается. Самодельное папье-маше долго сохнет и не ломается.

            -Папье-маше? Что это такое?

            -Склеенные кусочки бумаги – это и есть папье-маше.

            Иво несколько раз повторил это слово, оно ему понравилось.

            -Это слово французского происхождения, - сообщила Эйде. –"Папье" по-французски  - значит бумага.

            -А что такое "маше"?

            -Папье – маше – переводится как "жёваная бумага".

             -Мам, а ты умеешь говорить по-французски?

            -Нет, Иво. Я могу говорить по-немецки и переводить с этого языка.

            -А на английском ты можешь говорить?

            -Я знаю всего несколько слов. Вот когда ты будешь изучать  английский, я  стану учиться вместе с тобой.

            Когда  бумага просохла, Эйде сделала надрез сзади и сняла маску с болванки. Таким же способом отдельно была изготовлена корона для Короля и закреплена между парами торчащих круглых ушей. Маска получилась на славу! Три мышиные морды, отвернувшись друг от друга, смотрели по сторонам. Оставалось только раскрасить трёхголового монстра.

            После раскраски маска обрела свирепость настоящего Мышиного Короля. Иво с восторгом наблюдал за этим превращением и помогал наложить  кистью то один, то другой штрих. Наклеивал блёстки на корону. Его просто нельзя было оттащить от этой работы. Он даже забыл про домашнее задание.

            -Иво,  делай уроки. Я закончу раскраску сама.

            -Мам, ну, можно я ещё покрашу?

            -Ох, чует моё сердце, завтра получишь двойку.

            -Не получу, меня не спросят. Спрашивать будут Сашу Изагашева. У него много двоек.

            -А у тебя одни пятёрки? Троек полно.

            -Мам, тройка – это всё-таки не двойка. Правильно?

            -Да, правильно-то оно, правильно. А если спросят, да в конце четверти двойка нарисуется? Я тогда тебя выдеру, как сидорову козу.

            Но Иво только смеялся.

            Они до самого позднего вечера раскрашивали Мышиного Короля. Потом обсуждали, каков  должен быть у него наряд. Решили, что лучше всего сделать длинный блестящий чёрный  плащ, нашить на него серебринки или золотинки из фольги. А под плащ можно надеть простой тренировочный костюм. На том и остановились. Для плаща Эйде купила кусок плотного блестящего шёлка. От готового наряда невозможно было отвести глаз – уж очень хорош был Мышиный Король. Но Эйде не стала говорить, что, скорее всего, костюм будет лучшим на ёлке. Она знала – награды почти всегда достаются не лучшим, а "своим". Иво явно не входил в число последних. Если ему не дадут никакого подарка, это, конечно, будет большой травмой.

            И она оказалась права. Костюм, действительно, привлекал всеобщее внимание своей необычностью, натуральностью, но награды Иво не получил. Просто не получил и всё – без объяснений. Однако Дед Мороз вручил ему, как и всем, стандартный подарок – большой кулёк конфет. Иво по своей наивности так и не понял, что не получил награды. Он решил, что конфеты и есть премия за его костюм. Ведь на общей  ёлке Иво присутствовал в первый раз в жизни.

            Эйде не разубеждала его. Наоборот. Она подтвердила, что Дед Мороз дал ему подарок именно за костюм Мышиного Короля.

7.

                Закончилась вторая четверть и наступили первые в жизни Иво большие каникулы – целых две недели! Новый год. Конечно же, они  решили ехать в деревню к деду и бабушке. Эйде могла отдыхать четыре дня.      Когда вышли из автобуса, сразу почувствовали разницу между городом и деревней. Снег ослепительно сверкал на солнце и был чист, как Божий Свет. Пуховая тишина укутывала дома. Сказочное царство зимы – белизна, алмазный блеск, скрип снега под ногами. Они шли по узкой улочке, убегающей вдаль, а сугробы справа и слева сопровождали их, словно огромные белые кошки. Иво шёл и восхищался живыми картинками зимы.

            -Вот это да! – то и дело кричал он. – Мам, смотри какая шапка на столбе! А на каждой копне ещё одна копна из снега! А гора уже прикатана. Вот где я покатаюсь на санках!

            Дом деда и бабушки тоже был завален снегом до самых окон. Во дворе возвышалась большая ледяная горка. Это, конечно, сделал дед – специально для внука. Иво тут же взобрался наверх и скатился, сидя, с криком: "Ура!".

            -Так тебе никакой одежды не хватит, - сказала Эйде, - с горки катаются на фанерной доске, а не на пальто. Идём в дом, дед найдёт тебе доску.

            -Сбегаю к валеркиной бабушке, скажу, чтобы Валерка приходил.

            -Сначала пообедаем, потом пойдёшь.

            На столе уже стояли тарелки с пельменями, молоко в банке. Иво кое-как похватал того-другого и побежал извещать валеркину бабушку о своём приезде. Вернулся через пятнадцать минут запыхавшийся, весь в снегу.

            -Ты где  это вывалялся? – спросила Эйде.

            -Там, на большой горке катаются на санях Лагуткины. Я прокатился с ними, а сани перевернулись. Мам,  дед сделает мне такие сани?

            -Вряд ли. Чтобы сделать полозья, надо специальный станок иметь. Во-первых, их нужно вырезать, загнуть, а потом отшлифовать. Всё это очень не просто.

            -Мам, а Сашка и Колька Лагуткины катаются с горки стоя. Держатся друг за друга и едут вниз. Давай попробуем и мы.

            -Упадём…

            -Ну, давай, давай попробуем!

            Три раза они скатились удачно. В четвёртый раз Эйде  попала ногой на шершавый ледяной бугорок. Он как тормоз остановил движение. Эйде падала, но успела извернуться так, чтобы удар пришёлся на неё, а не достался сыну. Сначала она ударилась левым коленом, потом упала на руки. Иво свалился на неё. И эта куча-мала сползла с горки. Колено было разбито, на глазах распухало, вернее, набухало, потому что из раздавленной вены под кожу хлестала кровь. Образовалась огромная сизая опухоль. Колено не сгибалось. Кожа на руках была разодрана. Но жертва стоила того – Иво не получил ни царапины. Больше всего Эйде боялась за него – ведь травма снова могла прийтись на левый глаз. Чем бы это закончилось? Если бы всю жизнь можно было вот так спасать сына от травм и боли! Если бы…

8.             

                Утро следующего дня было просто сказочным. Куржак украсил деревья, дома, провода на электролиниях. Мир предстал уютным, сверкающим всеми цветами радуги. Казалось – воздух тонко звенит от изморози, висящей хрустальными блёсками и вблизи, и вдали, и везде, куда доставал взгляд. Мороз выгнал наледь, вода разлилась привольно по всей пойме и замёрзла. Огромное ледяное поле без начала и конца раскинулось вдоль реки Солоновочки, слилось с таким же ледяным простором на Песчаной. Стояла какая-то глубокая, чёткая тишина, нарушаемая  лишь время от времени сорочьими барабанными переборами.     

            Гематома от компресса превратилась за ночь в обыкновенный большой синяк. Нога болела, но ходить Эйде уже могла. И она решила научить сына кататься на коньках. Коньки, привязанные к валенкам, устойчиво держали Иво на скользкой поверхности. На таких коньках легко двигаться по льду даже новичку. Эйде и сама в детстве за полдня  освоилась на льду. Сначала пыталась «ходить», а потом поняла, что нужно скользить. И дело пошло. Через три часа Иво уже летал по сверкающему льду с хорошей скоростью до Песчаной и обратно, огибая по пути кустики полыни, торчащие над поверхностью катка и серебрящиеся на солнце от куржака.

            Эйде наблюдала за ним, катаясь на валенках по льду – чуть отталкивалась и скользила довольно долго, потому что поверхность  была идеально гладкой.

            К обеду яркое солнце пригрело этот серебряный мир, заставило падать куржак. Сверкающие облачка струились то здесь, то там, осыпаясь с веток, с электрических проводов. Воздух мерцал, светился и сиял.

            Вскоре прибыли Лагуткины с клюшками,  притащили несколько пар кирпичей, устроили  двое ворот. И пошла игра в хоккей. Иво гонял шайбу  вместе со всеми до позднего вечера. А через два дня он уже стал заядлым хоккеистом. Его друг Валерка тоже прибыл на поле сражения.

            И эти первые большие каникулы так и остались в памяти Иво зимней сказкой, творившейся на ледяных просторах среди серебряных деревьев. Они молча стояли по берегам, сторожа реку.

9.           

                Много времени Иво проводил и во дворе. Здесь его другом был уже подросший щенок Кузя. Иво сажал его  себе на колени, и они летели с ледяной горки на фанерной доске. Кузя каждый раз пытался вырваться – ему не нравилось это занятие, поэтому  к подножию ледяного спуска всегда скатывался клубок барахтающихся тел. Иво хохотал, Кузя лаял и убегал прочь. Но через минуту снова бывал силой затащен наверх, и всё повторялось сначала.

            Эйде смеялась, наблюдая, как Иво взбирается на горку с тыла по ступеням, держа Кузю подмышки перед собой. Собачьи лапы мотались из стороны в сторону. Щенок вертел головой и хвостом изо всех сил, пытаясь извернуться и убежать. Эйде часто спасала Кузю, спрятав его под полой фуфайки. Щенок, страшно довольный таким убежищем, выглядывал наружу и снова прятал нос под фуфайкой.

            -Мам! Отдай Кузю, пусть работает космонавтом! – прыгал вокруг Иво.

            -Нет, не отдам. Он не хочет работать. Кузя ещё маленький.

            -Не маленький, он  бегает везде один. Значит, уже большой.

            -Он устал. Видишь, прячется от тебя. Ты его замучил.

            -Я же не устал.

            -Но ты-то точно взрослый, поэтому и не устал.

            -Ну, да, - глубокомысленно соглашался сын.

            Толстый чёрный кот в белых "носочках" важно сидел на столбике возле калитки и неодобрительно наблюдал за происходящим, щуря яркие жёлто-зелёные  глаза. Большая чёрно-серая тётка ворона тоже приобщалась к дворовому действу, взирая на суету  мира с верхней ветки старой берёзы. Дед, стоя на крыльце, давал внуку дельные советы, а бабушка время от времени выглядывала в окно.

10.

                Каникулы пролетели незаметно. В третьей четверти Иво уже как-то легче переносил громогласные приказы Нины Алексеевны, меньше времени стал тратить на подготовку домашних заданий, уроки  не казались такими длинными, как в начале года. Он просто привык к новой нагрузке, втянулся в школьный режим. Кроме того, понял, что занятия в школе периодически останавливаются, и наступает волшебное время под названием "каникулы".Вот это очень нравилось Иво. И с самого начала третьей четверти он стал ожидать наступления летних каникул. Постоянно мечтал, как будет купаться, загорать, играть с Валеркой в войну, ездить с ним в далёкие путешествия на велосипеде.

            Учебный год закончился для Иво неплохо. В табеле стояла лишь одна тройка по русскому языку.

                                                                                     11.

                Лето пришло с черёмуховым снегопадом. Эйде с сыном снова приехали в деревню. Иво остался там на каникулы. Эйде уехала в город на работу. Всё было так,  как  мечтал Иво. Резко с конца мая началась жара. Вода в Солоновочке прогревалась медленно – в горах всё ещё таяли снежники и ледники. Но пацанам не терпелось, и все купались, не смотря на холодную воду. Иво с разбега прыгал в реку и с визгом тут же выскакивал на берег. Когда тело привыкало к воде, плавал и даже нырял.  Они почти не расставались с Валеркой.

            Однажды друг пришёл и с таинственным видом предложил поехать на велосипеде за Нахаловку, туда, где пасли деревенское стадо. Иво согласился, хотя пока и не понял, почему у Валерки такое загадочное лицо.

            Валерка устроился на сидении багажника и они покатили по шоссе на другой берег Солоновочки,  через мост – за Песчаную, потом свернули направо, на  выпаса. Царил знойный полдень, коровы  стояли по брюхо в воде на водопое. Кроме того, здесь их меньше беспокоили слепни – над рекой всегда гулял ветерок. Пастухи, три молодых мужика, сидели в тенёчке и полдничали. На расстеленной газете лежала еда, стояло молоко  в банке, блестя крутым боком на солнце, возвышалась бутылка с самогоном.  То, что это самогон, Иво  понял по мутному виду содержимого. Ему уже приходилось наблюдать такие трапезы - в летнее время  на берегах Солоновочки часто устраивались весёлые компании.

            Валерка смело подошёл к" скатерти-самобранке", уселся рядом с пастухами. Иво тоже пристроился сбоку. Мужики уже были навеселе, доставали папиросы, собираясь закурить. Валерка извлёк из кармана  небольшой бумажный свёрточек. Размотал бумагу и на колени ему упали  четыре сигареты.

            -О, да ты цивильные куришь! – удивился один из парней.

            -Не хухры-мухры! – гордо сказал  Валерка и протянул одну сигарету Иво.

            -Я не буду, - отодвинулся тот.

            -Мамочка ругать будет? – ехидно поинтересовался Валерка. – Да, ты не бойся. Попробуешь и тут же бросишь. Интересно же…

            -Ну, давай, - нерешительно сказал Иво.

            Валерка прикурил свою сигарету, затянулся, потом поднёс спичку  другу. Видно было, что делает он это не в первый раз. Иво затянулся так же, как Валерка, поперхнулся, выдохнул с кашлем дым. Голова сразу же закружилась. Ощущение было настолько непривычным, что Иво удивился странному состоянию и даже получил от осознания этого  какое-то жгучее запретное удовольствие. Но тут же подумал: "А вдруг узнает мама? Или дед с бабушкой?"

            Валерка, как будто прочитав мысли друга, сказал:

            -Прополощем рот водой, пока едем обратно, запах выветрится. Так что, кури – не бойся.

            Иво затянулся ещё раз. Через минуту ему стало плохо, затошнило, голова поехала куда-то в сторону.  Отдышавшись, он заявил:

            -Больше не буду. Противно.

            -Это с непривычки. Привыкнешь, будет нормально.

            -А зачем привыкать, если противно.

            -Ты мужик или не мужик? Все курят.

            Как они с Валеркой ни старались прополоскать рот,  бабушка всё-таки учуяла запах табака, когда Иво вернулся домой.

            -Ну-ка, дыхни на меня, - приказала она.

            Иво дыхнул в надежде, что  его рот успел  уже проветриться.

            -Ах, ты  паршивец! – воскликнула бабушка. – Ты что делаешь! Кто тебе дал курево? Валерка? Сейчас же пойду к его бабушке, чтобы этого гадёныша наказали.

            -Нет, - закричал Иво, - это не Валерка. Совсем не он. Наказывай меня, а Валерку не тронь.

            -Где ты взял папиросы? Говори!

            -Не скажу.

            -Приедет мать, она разберётся с тобой. А сейчас – марш в угол до позднего вечера. И не смей выходить никуда!

            Следующую свою сигарету Иво закурил не потому, что хотелось, а потому что запрещалось. Может быть, это и был тот самый шаг,  та самая  отправная точка, из которой и развернулись многие последующие события. Нарушить запрет, сделать недозволенное – так рождается и закрепляется желание полной свободы. Желание быть вне  - за рамками. 

12.

                Иво закончил  обучение в начальной школе. Все три года он учился ровно, в основном, на четвёрки. Нина Алексеевна простилась со своими выпускниками. В следующем классе должен был появиться новый классный руководитель, а  на уроках – учителя-предметники.

            Но тут жизнь круто изменилась. Эйде представился случай обменять  квартиру на большую. В её однокомнатную должен был въехать бывший муж лаборантки Ольги. Эйде с сыном  могла перебраться в двухкомнатную, где Ольга до развода проживала со своим благоверным. Доплата составляла две тысячи рублей. В советских деньгах это крупная сумма. Обещали помочь с деньгами родители Эйде. И она согласилась. Конечно, ей было абсолютно не известно, что бывший муж Ольги против обмена. Двухкомнатную квартиру получал он. Ольга пришла на готовое, и вот теперь отнимала у него то, что он заработал своим трудом. Эйде не знала также, что этажом ниже живёт свекровь Ольги, которая ещё и не видя новых жильцов, уже возненавидела их до глубины души.

            Эйде удивилась, когда вдруг  перестал работать лифт – как раз в тот момент, когда нужно было поднимать вещи в новую квартиру на восьмой этаж. Только что работал, и вдруг сломался. Эйде не знала, что лифт отключила лифтёрша, подруга  ольгиной свекрови. Вещи  таскали два грузчика и сама Эйде. Весь этот процесс из-за неработающего лифта занял целый день. Но Эйде пока не сориентировалась в обстановке, не поняла, в какую ситуацию попала, ведь Ольга ничего не объяснила ей.

См. дальше   02.html* -  Часть1,  главы 4-5

© 2010 г,  Людмила Козлова