Часть 1. ГЛАВЫ 4-5
(Мой сын - Ангел)
*********************************
1.
Иво пришлось перейти из восьмой школы в другую – по месту жительства. Так что новый учебный год начался на новом месте – в двадцатой школе. Иво долго не мог привыкнуть к этому, ведь ему пришлось учиться в классе, где уже сложились свои порядки и отношения между ребятами. Он был новичком, а значит, чужим. Тяжесть этой роли ему пришлось испытать сразу же.
Классный руководитель, Татьяна Николаевна, преподавала у них математику. Это была высокая, стройная, внешне обаятельная женщина. Её метод работы, используемый многими - так называемое самоуправление.
В классе всегда есть кто-то сильнее других. Из них выбираются двое-трое. В этот раз Татьяне Николаевне повезло - такими "сильнейшими" оказались братья-близнецы Кабаковы. Им была отведена роль фаворитов. Хорошо они учились или плохо - не имело значения. Да и что такое "хорошо" в наших школах - неизвестно. У одних всё время "хорошо", у других – "плохо". Это уже говорит само за себя.
Фавориты быстро оценили свои преимущества и постепенно поняли, что им можно всё. Зато остальные должны были чётко усвоить, что им нельзя. Нельзя ходить с новым портфелем, в новом пиджачке или шапке, ручку тоже нельзя новую. Если нарушишь запрет, всё это испортят. Портфель будет истоптан, замок у него сломан, шапку пустят для игры в футбол, пиджачок вымажут мелом, чернилами или пластилином. Ручку уничтожат. Если Татьяна Николаевна недовольна твоими успехами – быть тебе битым. Били, как видели в кино – пинками по голове, почкам. Если не пришёл на субботник, издевательство на неделю обеспечено. Заставят мыть класс каждый день. Воспротивишься - будешь бит тем же способом. Всё это не однажды испытал на себе Иво. Может быть, даже чаще остальных, потому что был новичком.
На этот раз Татьяне Николаевне повезло вдвойне – в классе училась её дочь. Всё, что происходило на переменах и других уроках, становилось известно классному руководителю - ни один виновный не оставался без наказания.
Через год в классе появились ещё двое неформальных лидеров – так их называли учителя. Это Барсигян, у которого папа был миллионером, и Татаринцев – тупой и злой, как кабан. Они совсем не учились, в буквальном смысле не делали ничего. Но перевод в следующий класс им был обеспечен. В чём тут дело – во взятках, которые давали родители или в необходимости управлять классом с помощью кулаков фаворитов? Видимо, в том и в другом.
Эти "лидеры" многие годы тиранили тех, кто хоть чем-то выделялся из коллектива. Этих отличающихся, в том числе Иво, ломали и давили безжалостно. Те, кто похитрей, затаивались, молчали, не высовывались. Кто-то тоже пытался попасть в фавориты. Способ прост – так называемая "правда", то есть доносы… Находились и такие, кто избегал "перевоспитания" – это те, у кого послушание и было личностным качеством.
Шли годы, но эта "мясорубка" работала исправно. Иво приходилось не только учиться, добывать знания, но и выживать. Постепенно из «хорошиста» он стал твёрдым троечником.
2.
На новом месте Иво нашёл и новых друзей. Это были ребята, которые жили рядом – либо в том же доме, где Иво, либо – в соседних. Первым из них появился Женька. Своей шустростью, хитростью он был похож на друга детства Валерку – также постоянно выпрашивал игрушки, предлагал менять одно на другое, с удовольствием менял свою одежду на одежду Иво, выбирая вещи поновее. Но при всём при том, во дворе он становился ярым защитником Иво. И это, конечно, окупало его недостатки. Иво очень привязался к Женьке.
Эйде не мешала этой дружбе. Тем более что Женька был весёлым парнем, никогда не унывал, постоянно улыбался, всегда старался находить выход из трудной ситуации самостоятельно.
Иво мог многому научиться у Женьки, которого мать не баловала вниманием. Она в основном занималась собой – часто меняла мужей в поисках какого-то особенного счастья или богатства. Могла очень сурово наказать сына, если Женька вдруг в чём-то провинился. Денег на мелкие расходы, например, на завтрак в школьной столовой, Женька никогда не имел. С малых лет пытался он решить это своими средствами. Тем же обменом. Менял старую игрушку на новую, а новую продавал кому-нибудь. Пытался играть на деньги в карты и биллиард, который находился неподалёку - в фойе гостиницы "Центральной".
Узнав об этом, Эйде долго объясняла сыну, почему не стоит играть на деньги. Рассказала несколько историй, когда мальчишки, проиграв небольшую сумму, попадали в зависимость от жуликов и становились их рабами. Но осуждать Женьку Эйде не стала – знала, что Иво всё равно не отойдёт от своего друга. Она решила, что у сына хватит ума, чтобы не быть похожим на Женьку во всём. Эйде очень надеялась, что Иво сам поймёт, чему нужно учиться, а чему - не стоит.
3.
Позднее появился Гриша Левченко. Это был красивый и умный мальчик, сын военного. Он жил с родителями на территории первого военного городка, который находился недалеко от дома Иво – всего метрах в пятистах, за зданием четвёртой школы.
Гришка постоянно торчал в многолюдном дворе, где мальчишки всегда играли то в футбол, то в войну или в догонялки с девчонками. Иногда уходили к кому-нибудь слушать музыкальные записи. Однажды Гришка зашёл домой к Иво, и с тех пор стал часто бывать у него в гостях. Эйде всегда радовалась, когда появлялся этот паренёк, большой выдумщик, изобретатель и отличник. С Гришей Левченко в дом входили умные игры – шахматы, рисование, военные сражения пластмассовых армий с придумыванием сложной тактики и стратегии. Оба игрока превращались в генералиссимусов, могли часами передвигать свои армии и обсуждать, что получится из той или иной военной операции.
Гришка часто рассказывал об отце, которого очень любил и считал героем. Так и было на самом деле, потому что его отец участвовал в чернобыльских событиях. Одно было плохо – он после этого серьёзно заболел. По рассказам Гришки отец старался приучить его к мысли, что когда-то сыну придётся остаться за мужчину в доме. Значит, дела были не очень-то хороши.
Гришка, рассказывая это, смахивал слезу, но старался не расслабляться. Видно было, что таков приказ отца. Но за играми всё забывалось, Гришка становился обыкновенным пацаном. Он же обратил внимание Иво на книги. И это сыграло важную роль. Когда Эйде пыталась заинтересовать сына чтением, он как-то пропускал это мимо ушей. А вот гришкино мнение было учтено.
Именно с тех самых пор Иво стал читать, при чём книги выбирал совсем не по возрасту. Например, вдруг заинтересовался и долго размышлял над сочинениями графа Алексея Толстого. Дважды перечитал повесть "Пётр Первый". Потом увлёкся Уэллсом. В это время ему было десять лет. Больше всего удивляло Эйде, что Иво полюбил Гёте. С его произведениями он не расставался до самых последних дней своей короткой жизни.
4.
Но всё-таки самым близким и верным другом Иво стал Лёша Пинской, по прозвищу "Малой".Это прозвище пришло к нему из какого-то американского боевика, где один из героев звался таким именем и был чем-то похож на Лёшку. Или наоборот, Лёшка был похож на него.
Вот кто мог часами слушать музыкальные записи, а потом взять в руки гитару и точно воспроизвести понравившуюся мелодию. У Лёшки был абсолютный слух и неплохой голос. Музыка стала тем, что связало двух друзей крепче крепкого. Вскоре Эйде купила на неплановую премию музыкальный центр с большими стереоколонками. После этого Лёшка почти поселился в их доме. Он уходил домой только, когда Эйде возвращалась с работы. Она кормила друзей ужином. Иво садился за уроки, и Лёшка тоже бежал заниматься домашним заданием.
Самым замечательным в друге Иво считал то, что тот понимает и любит музыку так же, как и он сам. И вкусы их совпадали. Они часами слушали любимые группы: "Арию", "Моральный кодекс", "Парк Горького", "Алису", "Агату Кристи", "Наутилус", "ДДТ","Ланден бит", "Куин", "Европу". Иво знал названия всех новых альбомов своих кумиров, все их мелодии и тексты. Лёшка тоже.
Одно отличие было заметным в друзьях – Лёшка уже активно засматривался на девчонок. Они обращали внимание на его светлые волнистые волосы, ослепительную улыбку и всегда удачные шутки. Им нравилось, как он поёт под гитару. Впрочем, это нравилось всем. В Лёшке не просматривалось оборотной стороны, он имел открытый бесхитростный нрав. В этом они также были близки с Иво. Странно, но и судьбы их оказались трагически схожими.
Но тогда, в детстве и ранней юности, они любили музыку, смеялись, учились в школе. Позднее стало ясно, что в их короткой жизни это и было самым счастливым временем.
5.
Уже второй день Иво уносил еду в тарелке куда-то на лестничную площадку. Эйде вначале не обратила на это внимания, подумала - какой-нибудь собаке или кошке. Но ведь кошка или собака давно убежали бы на улицу, не смотря на мороз. Когда сын, собираясь в очередной поход, молча, положил на блюдце котлету, хлеб и налил в стакан компота, Эйде спросила:
-Ты что, преступника на лестнице прячешь?
-Нет, мам. Хочешь, приведу того, кто там живёт?
-Это кто-то взрослый? Алкаголик, бомж?
-Сейчас увидишь.
-Может, не надо? – крикнула вслед Эйде. Она не знала, что будет делать, если это бомж.
Некоторое время с верхней площадки девятого этажа доносилась еле слышная возня, шёпот, потом раздались шаги. Сын спускался один.
-Мам, он боится идти. Думает, что ты его выгонишь.
-Да, кто он-то?
-Серёга Бурков из пятого «Б».
-Ну, пошли вместе.
Они поднялись этажом выше, потом ещё выше – на площадку перед выходом на чердак. Там на приступочке лестницы сидел обыкновенный белобрысый мальчишка.
-Привет, мужик, - сказала Эйде, - ты что, живёшь здесь?
-Живу.
-Давно?
-Два дня – как мать выгнала.
-А почему выгнала?
-Учусь плохо. Отчиму мешаю.
-Мать где работает?
-На электропечи.
-Отчим работает?
-Он военный.
-Да ты совсем не беспризорник. Родители тебя, наверное, уже ищут?
-Нет. Не ищут.
-Ты откуда знаешь?
-Мать положила мои руки на горячую плитку и сказала – будет держать, пока у меня мозги не заработают. Я вырвался и побежал, а она крикнула, чтобы не возвращался.
-Ну, мало ли – крикнула в сердцах, а теперь переживает. Давай адрес – я схожу, поговорю с матерью.
Когда Эйде поднялась на третий этаж, позвонила в дверь Бурковых, долго никто не отвечал. Уже отвернувшись к лестнице, она услышала шаги. В щель через цепочку выглянула довольно миловидная женщина.
-Вы мать Сергея Буркова? Вы знаете, что ваш сын ночует на лестничной площадке в нашем доме?
-Мне и не надо знать. Ночует и пусть ночует.
-Но ведь он – ребёнок. Это ваш сын.
-Ну, и что?
-Он заболеет, бросит школу. Может погибнуть, в конце концов.
-Пусть. Я не хочу больше о нём слышать.
-Послушайте, - начинала злиться Эйде, - если ребёнок вам не нужен, сдайте его в интернат, в детдом. Зачем же так мучить собственного сына?
-Это он меня замучил, - ровно, как машина продолжала тётка.
Эйде поняла, что ничего не добьётся. Или эта мадам больна, или сволочь последняя. Оставалось одно – пока приютить пацана, потом идти в школу, просить, чтобы забрали в интернат.
Вернувшись домой, Эйде спросила гостя, не хочет ли он поселиться в интернате?
-А можно я пока поживу у вас?
-Ну, конечно, поживёшь. Но ведь всё равно куда-то придётся определяться.
-Может, мать домой пустит через месяц?
-Хорошо, давай подождём. Слушай, а мать у тебя здорова? Никакого заболевания у неё нет?
-Я не знаю.
-Ну, ладно. Живи. Только в школу ходи, уроки делай вместе с Иво. И чтобы двоек не было ни у тебя, ни у него.
-Ура-а! – дружно крикнули пацаны.
-Смотри, двойки появятся, пойдёшь домой, договорились?
Серёга Бурков прожил в новой квартире больше месяца. Двоек он и вправду не носил из школы. Иво тоже. Эйде уже привыкла, что Иво дома не один. Ей даже так было спокойнее уезжать по утрам на работу. Серёга не обременял её заботами – всё делал сам. Прямо не ребёнок, а золото. Почему он с матерью не ладил, понять было трудно. Но однажды его мать сама пришла, чтобы забрать сына.
-Пошли домой, - как ни в чём не бывало, заявила она. – Там бабушка в гости приехала.
-Не пойду, - мрачно сказал пацан.
-Хватит людям надоедать. Быстро собирайся.
Серёжка ушёл. Но вскоре снова сбежал из дома. На этот раз его приютил Лёша Пинской. Так и скитался мальчишка из квартиры в квартиру, а для Эйде осталась неразрешимой загадка – почему всё это происходило? Причина, видимо, была одна – мать просто не любила Серёгу, а он не мог ощущать себя ненужным.
Но почему мать не любила своего ребёнка? Мальчик абсолютно нормален, всё делает сам, учится неплохо. Если бы у мамаши Бурковой не было жилья, то ещё как-то можно было всё это объяснить. Но ведь она живёт в двухкомнатной квартире. Вот это понять уже не хватало сил. Эйде хотела как-нибудь почитать учебник психологии, чтобы хоть что-то знать о таких случаях. Но так и не довелось.
6.
Вторым долгосрочным гостем в доме стал ещё один бедолага – Сашка Иванов. Было ли это настоящее имя, или мальчишка придумал его, Эйде так и не узнала.
Иво привёл Сашку однажды зимним вечером со двора. Сашка появился неделю назад. Ночевал в подвале. Пацаны по очереди таскали ему еду. Когда Иво посмотрел, где и как ночует новый дворовый друг, решил позвать его к себе домой. После истории с Бурковым Иво был уверен, что мать не выгонит Сашку на улицу.
-Мам, я не один. Со мной мой друг Сашка. Он ночует в подвале возле трубы. Там нет ни постели, ни одеяла. А крысы ночью бегают прямо по лицу.
-А где же твой дом? Где родители?
-Они живут на Зелёном Клину. Но мне там нет места.
-То есть как, нет места?
- У меня четверо братьев и одна сестра. Я – самый младший. Они все вместе бьют меня и отнимают еду. Я уже давно живу в подвалах, на чердаках. Иногда – в чужих семьях, когда пускают.
-А мать? Мать знает, почему ты ушёл из дома? Ты говорил ей, что тебя бьют, не дают есть?
-Говорил.
-А она?
-Ругалась на братьев, но когда ушла на работу, они снова избили меня и вытолкали на улицу. Сказали, если приду, убьют.
-А они убьют? Они это могут?
-Не знаю. Но я боюсь.
-А как же школа?
-Я бросил школу.
-Давно?
-Осенью.
-Вот это да! А где же учителя, классный руководитель? Они куда смотрят? Был кто-то из них у тебя дома?
-Приходили, но что они могут? Пришли и ушли.
-Тебе нужно в интернат. Это точно. Ладно, оставайся. Я найду время и схожу как-нибудь к твоей матери и в школу. Только, знаешь, не обижайся, но твою одежду я выброшу. Дам тебе что-то из одежды Иво. А сейчас ты полезешь в ванну и отмоешься добела.
Сашка отмылся, обжился, помогал в хозяйстве – выносил мусор, чистил картошку, мыл пол, в общем, старался. Но в школу не ходил. Это было плохим примером для Иво. Эйде никак не могла выкроить свободного времени, чтобы встретиться с матерью Сашки. Наконец, через две недели, она решила найти его родственников. Сашка продиктовал адрес.
Доехав до остановки «Продмаш», Эйде долго искала лестницу – спуск на Зелёный Клин. Этот район города, так называемый частный сектор, раскинулся далеко внизу, в пойме реки. Добраться туда можно только по крутой железной лестнице. Искать улицу Цесовскую придётся тоже, блуждая пешком в причудливых закоулках – городской транспорт там не ходил.
Эйде бродила по этим узким кривым туннелям, будоража собак за высокими заборами. Неприветливые тётки и дядьки сообщали ей, что нужно «обогнуть вон тот угол, потом пойти направо, налево, вернуться на тот же уровень, а там уже рукой подать». Уже совсем стемнело, когда Эйде, наконец, нашла нужный дом. Она стояла перед закрытыми воротами. В доме не было ни огонька.
-Неужели спят? Но ведь ещё рано?
Минут пять Эйде стучала в ворота, потом стала кричать:
-Хозяева, откройте.
Но дом высился тёмной громадой. Ни движения. Ни огонька. Эйде пошла вдоль забора, утопая в снегу – может быть, где-то есть дыра. Но забор через пятьдесят метров закончился. Дом стал виден целиком. На фоне белого снега даже в темноте чётко выделялась разрушенная крыша. Справа и слева торчали голые стропила.
-Ничего не пойму, - бормотала Эйде. – Здесь же, похоже, никто не живёт. Надо пробраться поближе.
Она минут пятнадцать пробивалась через сугробы, набрала снега в сапоги. Наконец, ей стало понятно, что дом пережил пожар. Обугленные стены и стропила – это всё, что осталось от него. Страх накатил откуда-то из глубины сознания, а, может быть, что-то снаружи было тому причиной. Эйде вдруг осознала, что находится в пустынном месте… совершенно одна… ночью. Выбраться отсюда будет не просто и на это потребуется время.
Она попятилась, барахтаясь в сугробах, кое-как нашла твёрдую дорогу и бросилась бежать. Бежала просто к горе, уже не ориентируясь в лабиринте закоулков. Просто - на свет высотных домов, висевших призраками над ямой Зелёного Клина. Лестница осталась где-то далеко слева. Поэтому Эйде бежала направо, надеясь выбраться из ямы хотя бы там, где гора заканчивалась. Наконец, она выкарабкалась наверх, поднявшись по небольшому уклону без тропинки, прямо по нехоженому снегу. Это был район Табачной Фабрики. До трамвайной остановки далеко, но Эйде была рада и такому окончанию вечернего приключения.
Она обернулась в сторону Зелёного Клина. Этот обширный квартал в темноте напоминал пустынный участок звёздного неба, где редко-редко мерцали тусклые звёзды. И снова волна страха накатила как-то сама собой – такой дикостью и не уютом повеяло оттуда, из неухоженной ямы, где жило больше собак, чем людей.
-Ты, мама, просто сошла с ума, когда отправилась искать то, не знаю что, - сказала Эйде.
Так она обращалась к себе в минуты, когда ощущала, что … поступила, мягко говоря, глупо. А если не мягко - то совершенно по-дурацки. Если бы она подумала хоть одной извилиной, то не полезла бы вечером в эту неосвещённую яму искать многодетную семью, в которой младшему ребёнку нет места. В такие семьи ходят вместе с милицией.
Дома она устроила допрос Сашке.
-Ну, что, друг, соврал? Всё наврал или только часть?
-Нет, не соврал, - честными глазами семафорил мальчишка.
-Но адрес-то дал не тот?
-И адрес тот. Просто я давно там не был. Значит, дом сгорел?
-И где же теперь искать твою мать?
-Не знаю. Может быть, на лесозаводе. Там живёт моя тётка, мамина сестра.
-У неё что? Большой дом? Там может поместиться шесть лишних человек?
-Нет, дом небольшой. Но матери некуда больше пойти. Только к сестре.
-Сестра живёт одна?
-Нет, у неё есть муж.
-А дети? Дети есть.
-Трое.
-Значит, сейчас там одиннадцать человек?
-Наверное.
-Хорошо. Давай адрес тётки.
-А я не знаю адреса. Помню только, как найти дом.
-Ладно. В воскресенье вместе пойдём искать твоих родственников. Будешь показывать путь.
-Ладно, - охотно согласился Сашка.
До воскресенья оставалось ещё целых пять дней. В субботу Сашка исчез. Либо он так сильно не хотел возвращаться к матери, либо всё наврал.
-Иво, найди Сашку. Я попробую через школу определить его в интернат.
-Мам, он не дурак. Если бы хотел домой, сам бы добрался. Если бы хотел в интернат, сам бы попросился. Значит, ни то, ни другое ему не подходит, - мудро рассудил сын.
-Ты, конечно, прав, но всё-таки, найди Сашку.
-Попробую, но он, скорее всего, осядет где-нибудь в подвале. И, скорее всего, в другом районе.
Иво оказался прав. Сашка больше не появился во дворе. Только через два года встретила его Эйде случайно в трамвае. Поздоровалась, но Сашка разговаривать не захотел. На нём была надета куртка, которую Эйде два года назад подарила ему. Только износилась она сильно и была ни разу не стирана за всё это время. Значит, Сашка по-прежнему бомжевал.
*****************************************
1.
Проучившись три года в двадцатой школе, Иво забастовал. Просил перевести его в четвёртую – все мальчишки со двора – и Лешка, и Женька, и Гришка, и другие - учились именно там.
Уговоры Эйде не подействовали. Она не смогла убедить сына, что лучше не менять школу. Напомнила ему, сколько пришлось пережить в новом классе. Одни только близнецы Кабаковы чего стоили! Но Иво хотел учиться там, где его друзья. И вот…
***
Учительница физики Людмила Петровна. Сладкий голосок, круглое откормленное личико.
Звонит пятого сентября Эйде на работу.
- Здравствуйте. Вы мама Иво? Приезжайте немедленно в школу. Ваш сын сидит в учительской. Он отказывается мыть класс. Нагрубил мне. Такое впечатление, что он нездоров… Вы давно были у психиатра? Я советую вам с сыном побывать у врача.
Эйде очень удивилась, ибо психических отклонений у Иво не замечала, о чём неосторожно и сообщила Людмиле Петровне. Учительница сладким голосом сказала в ответ:
- Ну, что ж, моё дело посоветовать. Впрочем, я и сама могу вызвать психиатра. А что тут особенного, что вы всполошились. Мы имеем на это право.
Эйде ещё не знала, что ждёт их с сыном за строптивость. А ждало их вот что.
Людмила Петровна провела тематические беседы со всеми учителями – предметниками, после чего Иво, все годы учившийся с переменным успехом, стал злостным неуспевающим. За первую четверть по всем предметам были выставлены только двойки. Если бы и дальше так пошло, то непослушного преступника весной просто не допустили бы до экзаменов.
Осознав всё это, Эйде начала чуть ли не каждый день ходить в школу, унижаться перед каждым учителем и, особенно, перед Людмилой Петровной. Она понимала, что никакие другие усилия не помогут. Всё было сделано целенаправленно.
Иво тоже постепенно осознал происходящее. Первой его реакцией было желание отомстить сладкоголосой мучительнице своими способами. Способы детей известны - порвать классный журнал, подставить обидчику сломанный стул и тому подобное.
Эйде долго объясняла сыну, что горе ему, если он осуществит хоть что-то из задуманного. Будет вызван психиатр, будет поставлен диагноз. Иво, умный и добрый, со всеми своими талантами, волею педагога перейдёт в разряд дураков.
Может быть разыгран другой сценарий. Вызовут милицию, откроют "дело", передадут его в комиссию, где состоится суд над мамой. Ей придётся уплатить штраф. Иво же попадёт на учёт в детскую комнату милиции, проще говоря, станет как бы малолетним преступником под надзором.
Эйде объясняла всё это сыну, понимая, что уважения к учителям у него не прибавится. Но не объяснить того, что происходит, значило предать Иво – отдать его во власть плохим педагогам.
У Людмилы Петровны - хобби, она любила, чтобы её класс считался образцовым. Это означало, что все должны быть как один. И она добивалась своего. Она считала себя профессионалом.
Другие учителя применяли другие методы, но суть их была такова же.
Вот что происходило в четвёртой школе. То же, что и в двадцатой. Там убивали личность юного человека. В девяноста процентов случаев это удавалось. Иво не миновал этой участи. В четвёртой школе он прочно потерял интерес к учёбе.
Зато дружба с мальчишками во дворе стала главной частью его жизни.
2.
Дворовые пацаны, пока не подросли, постоянно играли в войну. На смену этой игре пришли футбол и волейбол. Потом все дружно ходили в секцию самбо. Летом учились плавать, не вылезая целыми днями из воды. Иногда случались драки. Но это не нарушало мальчишьего братства «Казанки» - так называла их ватага район улицы Мухачева, Табачки, Центральной гостиницы.
В шестом и седьмом классах все поголовно вдруг увлеклись пиротехникой. У каждого на балконе сушились газеты, пропитанные раствором селитры. Это "топливо" после сушки забивалось в ракеты из фольги. Готовые конструкции запускались в полёт на пустыре за военным городком.
Кто-то из ватаги стащил в военном городке толовую шашку. Конечно же, пацаны подожгли её. Они просто не знали, что это такое. Дыма и огня было столько, что на пустырь сбежался весь квартал. Боеприпас горел, подскакивая и издавая какой-то квакающий звук. Постепенно пришло ощущение, что шашка вот-вот взорвётся, и все бросились врассыпную.
Громкая эта история долго обсуждалась в школе, многих сурово наказали. Кто-то даже попал на суд детской комиссии вместе с родителями. Иво, конечно, был в их числе. Людмила Петровна всё-таки добилась, чтобы его поставили на учёт в детской комнате милиции.
3.
В восьмом классе все занялись штангой. Тогда уже вошли в моду дискотеки, и пацаны толпой ходили завлекать девчонок. Иво пока не дорос до этого. Но штанге и музыке он был беззаветно предан. Эйде купила ему настоящую наборную штангу. Иво, Лешка и Женька часами по очереди тренировались, постепенно, изо дня в день, наращивая вес груза.
Приходили тренироваться даже девчонки. Ирка Казанцева, круглолицая, похожая на пацана, каждый день занималась штангой наравне с мальчишками.
Даже Эйде, однажды попробовала поднять предельный для себя вес. Она тоже стала поклонницей тяжёлой атлетики. С усилием подняла, зафиксировала вес и опустила штангу. Этого оказалось достаточно, чтобы вдруг заработал весь организм. Пять минут работы со штангой, заменяли часовую тренировку с обычной нагрузкой. Это было удобно. Пять минут – и готово, ты уже израсходовал кучу калорий.
Иво стал с удовольствием ходить на уроки физкультуры. Раньше он не любил их. Во дворе школы была оборудована спортивная площадка. Турник, вертикальные металлические лестницы, бревно, горка, волейбольное поле… Иво постоянно пропадал там вместе с друзьями. Как только заканчивал подготовку домашнего задания, сразу бежал в школьный двор. Выходные дни пацаны тоже проводили на площадке.
4.
Воскресный день клонился к вечеру. Солнце катилось малиновым колесом за далёкие горы, хорошо видимые в ясную погоду с высоты восьмого этажа. Эйде любила смотреть, как огромный карминовый диск, как бы разрастаясь и сплющиваясь, быстро снижается, темнеет. А потом прячется за еле видимой зубчатой кромкой гор. Но сегодня что-то мешало ей безмятежно наблюдать за игрой красок на закате. Что-то мешало.
-Где же Иво? – сказала вслух Эйде. – Почему его так долго нет?
Глубинная тревога вдруг обнаружилась в виде какого-то надоедливого червячка, въедавшегося в сознание. Через час краски вечера померкли. Сумерки сгущались незаметно, но настойчиво. Эйде спустилась во двор, оглядела все закоулки, но мальчишек нигде не было.
Тогда она решила заглянуть на противоположную сторону дома, где находилась территория большого гаража для грузовых машин. Но и там - тишина, только горел огонь в сторожке. Эйде вернулась во двор, поднялась на восьмой этаж – вдруг Иво уже дома. Но квартира была пуста.
Минуты через три затрезвонил входной звонок. Эйде кинулась открывать дверь. На пороге стоял бледный Иво. Под руки его держали Лёшка и Женька.
-Что? Что случилось? – крикнула Эйде.
-Вы только не беспокойтесь. Уже всё хорошо, - успокаивающе улыбался Женька. – Иво упал с металлической лестницы и стукнулся затылком о ступеньку. Рану ему зашили. Мы возили его в «травму». Но сейчас он уже нормально себя чувствует.
-Что значит, сейчас? А раньше? Он потерял сознание?
-Совсем ненадолго – на секунду. Это пустяки, - продолжал Женька. – Я сколько раз так падал, и ничего.
-Иво, как ты? Что болит? Голова? Надо вызвать «скорую».
-Нет, мам. Не надо «скорой». Я не хочу в больницу. Продержат целый месяц. Я тогда останусь на второй год в восьмом классе. Ты же знаешь, какие оценки мне ставят.
-А если тебе плохо будет? Начнутся головные боли. А если это сотрясение мозга? Тебя не тошнит?
-Нет. Мам, давай подождём до завтра. Если станет хуже, тогда и вызовем «скорую».
-Хорошо, - сдалась Эйде. – Утром посмотрим, как ты будешь себя чувствовать.
Но Иво и утром отказался от «скорой». Сказал, что голова не болит, тошноты нет, значит, всё в порядке. Эйде, скрепя сердце, собралась идти на работу.
-Иво, если на уроках почувствуешь тошноту, сразу иди в школьный медпункт. Объясни, что произошло. Они вызовут «скорую». Или позвони от Женьки мне. Я вызову «скорую» и сама приеду домой. Договорились?
-Хорошо, мам. Но я пока ничего плохого не чувствую. Всё нормально.
-Дай-то Бог! Ну, почему ты такой невезушный? Никто не упал, а ты умудрился. Ладно, Иво. Это я так. Конечно, такое может с каждым случиться. Я тоже в своей жизни много падала. Но ничего, жива. И у тебя всё будет нормально. Ну, до свидания! Если что, звони.
Иво не позвонил. Он пережил эту травму на ногах. Только наблюдался у невропатолога и хирурга в амбулатории. Через неделю ему сняли шов, но белая полоска на затылке, как раз на зрительной зоне, относящейся к левому глазу, так и осталась на всю жизнь. Словно дьявол процарапал кожу острым когтем.
5.
Спустя всего четыре месяца, Иво получил ещё одну травму. И снова это был левый глаз. На этот раз он подрался с Толстым. Этот парень, неповоротливый и «тормозной», как всегда выгуливал своего сенбернара во дворе. Собака справила нужду прямо в песочницу возле скамейки, где сидели пацаны.
-Эй, ты, кинолог, - сказал Иво, - плохо работаешь. Никакой дрессировки. Давай, убирай за собакой.
-Вот сам и убирай, - флегматично пробурчал Толстый.
-Здесь дети играют. Руками в песке возятся.
-Это не мои проблемы. Пусть мамаши за ними и смотрят.
-А ты смотри за своей собакой. Убирай, не то мы тебе…
-Пошёл ты! – на той же ноте пробурчал Толстый.
Тут Иво не выдержал, встал и двинулся в сторону невозмутимого кинолога. Толстый, не долго думая, размахнулся и ударил увесистым кованым ошейником. Удар пришёлся на левый глаз. Хлынула кровь.
Пацаны свалили Толстого, надавали ему пинков, но исправить уже ничего не смогли. Иво был ранен. Из рассечённой брови текла кровь. Кроме того, он не успел закрыть глаз, и вся эта груда металла обрушилась прямо на глазное яблоко. Он не мог смотреть.
Когда в проёме двери показался Иво весь в крови и с огромным синяком вокруг глаза, у Эйде подкосились ноги. Она вызвала «скорую». Их увезли в «травму». Хирург осмотрел больное место и сказал:
-Глаз не вытечет, но травма плохая. Смят хрусталик. Нужно лечиться.
Эйде долго лечила сына. Они полгода ходили на уколы. Это были тяжёлые процедуры – инъекции в область глаза. Постепенно хрусталик выправился. Но однажды Иво сказал:
-Мама, я вижу какое-то серое пятно в левом глазу.
Врач после осмотра сообщил, что это, возможно, расслоение сетчатки. И снова они ходили по больницам, лечили глаз, но серое пятно в поле зрения так и не исчезло. Наконец, Иво заявил:
-Больше не буду лечиться. Всё равно толку нет. Ходишь по этим больницам – такое ощущение, что попал в тюрьму.
Уговоры не помогли. Сын не послушался матери.
6.
В девятом классе у мальчишек во дворе появились «взрослые игры». Женька часто предлагал скинуться и купить пива. Каждый из них уже попробовал этот напиток. Это были ещё времена «развитого социализма». Пиво продавали только на разлив, и случалось это редко. Возле пивного ларька, когда привозили товар, всегда толпились мужики.
Пацанам пива не давали – это запрещалось. Но ушлый Женька нашёл двух взрослых «девок» - так он называл их. Анька и Дашка с удовольствием давились в очереди у ларька, брали две трёхлитровых банки и в награду за труд пили пиво вместе с пацанами. Дома или во дворе этого делать было нельзя – увидят взрослые.
Всей ватагой шли на «болото». Этот пустырь возле горы за военным городком и в самом деле когда-то был болотом. Но вода давно ушла. Остались только заросли камышей и осоки. Там, устроив «стол» на сваленных в кучу автопокрышках, ватага пировала, не опасаясь, что кто-то увидит их запретное застолье.
Деньги на пиво добывали, как могли. Кто-то экономил на школьных завтраках, кто-то втихаря брал у родителей из кошелька. Женька зарабатывал на перепродаже всякой мелочи – игрушек, спичек, кепок. Иногда выигрывал в биллиард. Иво пока копил деньги, отказываясь от школьных завтраков. Эйде даже не догадывалась об этих застольях на «болоте». Да и другие родители тоже.
7.
Входной звонок заливался, словно жаворонок в солнечный день. Эйде распахнула дверь. Перед нею стоял участковый.
-Можно войти? – поинтересовался он.
-Да, конечно, входите. Что случилось?
-Ничего особенного. Просто ваш сын сегодня находился на пустыре за военным городком. «Болото» знаете?
-Ну, да. Они там, наверное, играли с мальчишками.
-И рад бы подтвердить, но не могу. Они не играли, а распивали спиртные напитки. Пиво пили. Да ещё в компании со взрослыми дамами.
-Где же они взяли пиво? Кто им продал? Ведь видно же, что несовершеннолетние.
-Так вот эти дамы и купили. Они-то взрослые.
-Ясно, - сказала Эйде. – Я поговорю с сыном, накажу его. Но вы дайте мне адрес хотя бы одной из этих дам. Я схожу к ней в гости.
-Не имею права. Но вы можете узнать адрес у старушек, которые сидят внизу на лавочке. Спросите, где живёт Дашка с пятном. Они вам всё расскажут и покажут.
-С каким пятном?
-Ну, пятно у неё родимое на левой щеке.
-Понятно. Спасибо вам.
-За что спасибо? Принёс бы хорошую весть, тогда другое дело.
-Спасибо за информацию. Я ведь ничего не знала. Не подозревала даже.
-До свидания. Будьте здоровы. Протокола я не составлял, так что на комиссию пока вашего сына не вызовут. Но если это повторится, тогда уже…
-Ещё раз спасибо, - сказала Эйде. – Поговорю с сыном, понаблюдаю за ним. Надеюсь, что он всё поймёт.
Она верила в это свято. Хотя наследственность по линии мужа, отца Иво, была не лучшей. В этой семье все мужчины и женщины любили выпить. А дед, Алексей Алексеевич, ни дня не мог обойтись без стаканчика-другого. Так и умер, не протрезвев. Случилось это недавно, но Эйде ничего не сказала Иво. Не хотела расстраивать сына. Он видел деда Алексея всего три раза, но успел полюбить его. Даже подражал иногда дедовской манере разговора. А обложки от больших шоколадок, которые дарил дед, Иво хранил между стёкол книжного шкафа.
-Это музей деда Алексея, - смеясь, говорил он.
8.
Иво пришёл домой поздно. Как-то бочком протиснулся на кухню, уселся ужинать.
-Иво, ты сделал уроки?
-Давно. Сразу же после школы.
-Ну, тогда поговорим. Ты не догадываешься, о чём?
-Нет.
-Иво, у тебя всё нормально, или что-то не в порядке?
-Всё нормально.
-Ладно. Тогда слушай. Два часа назад здесь был участковый.
-Понятно.
-А что понятно? Он и должен был прийти?
-Мам, нас сегодня ловила милиция. На «болоте».
-Почему милиция? Что вы там делали?
-Мам, не ругай меня. Мы пили пиво. Я больше никогда не буду этого делать.
-Иво. Я уже много раз говорила тебе – на свете столько всякого безобразия. Пьянство, наркомания, токсикомания. Люди пробуют всё это дерьмо, очень быстро привыкают. И всё! Превращаются в животных. Ни о чём не могут думать, кроме своего зелья. Начинают воровать, тащить из дома вещи, скитаются, где попало, не моются, заболевают самыми страшными болячками.
-Мам. Я всё это знаю. Но ведь не все спиваются. Некоторые пьют всю жизнь, и ничего. Всё у них нормально.
-Таких очень мало. Может, кому-то можно пробовать спиртное и наркотики, но не тебе! У тебя плохая наследственность – в семье твоего отца много любителей спиртного. Тебе нельзя ничего! Ты пойми – кто-то сто раз попробует и не привыкнет. А ты один раз попробуешь, и уже потом не отвяжешься. Я прошу тебя помнить об этом. Обещай мне – кто бы ни уговаривал тебя, какая бы ни была компания – обещай, что не поддашься никому. Всегда вспоминай, что ты обещал мне. Откажись или, молча, отставь стакан. Иво, в жизни столько хорошего. Она так интересна. Нельзя отказываться от нормальной жизни.
-Мам, не переживай. Я обещаю, что больше никогда не буду пить спиртного.
-Милый мой сыночек! Не верь никому, кто будет говорить, что спиртное не вредно. Не верь никому, кто говорит, что наркотики – это интересно. Это страшно. Запомни, это – смерть!
-Мама, я помню. Я не забуду!
Эйде обняла сына. Две слезы упали прямо на его вихрастую макушку. Если честно, она была в отчаянии. И не уверена в том, что слова помогут.
Иво притих, а потом сказал:
-Мама, я боюсь.
-Чего ты боишься, детка?
И она, мать, услышала самое страшное, что можно услышать из уст ребёнка:
-Жизни боюсь.
Слёзы градом посыпались из глаз Эйде, но она смахнула их и произнесла как можно уверенней:
-Не бойся, Иво. Я всегда буду с тобой. И сейчас, и потом. Мы будем вместе.
9.
Эйде поднялась на пятый этаж, вышла из лифта, направилась к двадцатой квартире. Здесь жила Дашка. Та самая, о которой говорил участковый. Собравшись с силами, нажала кнопку звонка. Шаркающие шаги приблизились к двери.
-Кто там? – спросил женский голос.
-Откройте, пожалуйста, я по делу. Меня послал участковый.
Лязгнула цепочка, дверь открылась. Перед Эйде стояла неопрятно одетая молодая особа. Громоздкая фигура, казалось, загораживала весь дверной проём. На левой щеке, действительно, темнело большое сосудистое пятно.
-Слушай меня, - сказала Эйде, - если ты ещё раз будешь спаивать пацанов, я тебя посажу.
Эйде, сама того не ожидая, вдруг размахнулась и ударила эту девку ладонью по щеке. Всю силу своей ненависти к пьющим бабам, всё своё возмущение пьянством и развратом, весь свой страх за сына – всё это вложила Эйде в пощёчину. Девка дёрнулась и отступила на шаг назад.
-Запомни то, что я сказала. И я не шучу!
Эйде повернулась и вошла в лифт. Её трясло. Сыну она ничего не рассказала об этом визите. Но он сам однажды вдруг спросил:
-Мам, ты зачем Дашку била? Она – то ни при чём. Знаешь, как долго мы её уговаривали купить нам пива? А ты зверь! Оказывается, можешь драться!
-Иво, когда дело касается тебя, я могу и драться, и кусаться. Я хочу, чтобы ты вырос человеком.
-Мамочка, я люблю тебя, - сказал Иво.
10.
Однажды, вернувшись с работы, Эйде застала сына в каком-то взъерошенном состоянии.
-Что случилось? – спросила она.
-Мам, ты знаешь, я сегодня после обеда уснул на диване. Просто устал, не выспался ночью. И я видел сон. Но мне кажется, это был не сон.
-И что же ты видел?
-Мне приснилось, что кто-то позвонил, я открыл дверь. На пороге стоял дед Алексей. Он поздоровался со мной, прошёл в комнату. Мы поговорили немного. Он спрашивал, как я учусь, какие оценки получаю. Потом дал мне в подарок шоколадку – большую и красивую. Я помню рисунок на обёртке – тройка лошадей. Он сказал мне: «Ты должен быть сильным. Не поддавайся никому».
Потом дед попрощался и ушёл. Я проснулся, стал искать шоколадку. Казалось, она была на самом деле. Но её нет. Значит, я всё-таки, видел сон.
Эйде внутренне обмерла. Она поняла, что это душа деда Алексея приходила попрощаться с внуком. Но вида не подала.
-И что тут такого? Просто ты давно не видел деда, вот и всё.
-Мам, сон был какой-то реальный. Всё это происходило как наяву.
-Иво, детка! Забудь об этом. Мало ли что привидится во сне!
Но про себя Эйде решила - через некоторое время нужно рассказать сыну о том, что дед Алексей умер. Иво должен знать об этом. Может быть, сон – это как раз знак о том, что пора внуку узнать правду.
Эйде не ошиблась. Этот странный сон, действительно, был Знаком. Только более серьёзным, чем подумалось вначале. Душа деда Алексея приходила для того, чтобы сообщить – внук должен готовиться к переменам. Они были не за горами.
Весной Иво заканчивал девятилетний курс обучения в школе. Учиться в десятом и одиннадцатом классах он не собирался. Летом с первого захода легко сдал вступительные экзамены в техникум по специальности электрик.
Эйде радовалась этому. Иво тоже был счастлив - школа с «любимыми» учителями осталась позади. Но осенью выяснилось, что дворовые друзья, которые тоже ушли из школы – Женька, Лёшка, Серёга Бурков – решили заниматься «бизнесом». Они оккупировали квартиру Эйде. Стоило только ей уйти на работу, как вся ватага тут же заваливалась в дом. Они часами обсуждали, как начать своё дело. Никто из них, конечно, этого не знал. Иво стал пропускать занятия.
Эйде решилась на кардинальный шаг. Она обменяла квартиру на другой район – далеко от Казанки. Это помогло. Друзья перестали мешать Иво учиться.
Но ни Эйде, ни Иво не знали, что впереди их ждут жуткие провальные годы всеобщего одичания, названные кем-то, словно в насмешку, перестройкой.
Ý
См. далее 03.html* - Часть 2, глава 1
© 2010 г, Людмила Козлова