Часть 2. Глава 1
…Ты можешь гнать,
Пока он жив,
Его по всем уступам.
Кто ищет, вынужден блуждать.
Иоган Вольфганг Гёте, "Фауст".
1.
Деньги исчезли. Эйде забыла, как выглядят бумажные купюры. Их облик менялся чуть ли не каждые полгода. Неестественные цвета, огромное количество нулей, какие-то фантастические рисунки - всё это делало деньги похожими на фантики. Но и этих фантиков она не видела. Зарплату в НИИ перестали давать ещё три года назад.
Предлагали фасовать польские духи и часть продукции забирать вместо зарплаты. Цветные квадратные флакончики и ядовитый запах парфюмерного чуда преследовали Эйде даже во сне. Химики, физики, математики превратились в менял, оптовых продавцов, торговали с лотков, что-то перепродавали. То и дело в выходные дни в городе на каждом углу мелькали знакомые лица старших и младших научных сотрудников – сидя на табуретках перед шаткими столиками, они зазывали покупателей. Эйде часто ловила себя на мысли, что все они странным образом напоминают инженера из пьесы Погодина "Кремлёвские куранты". Этот изобретатель во времена Октябрьской революции торговал спичками.
Эйде не умела продавать товар ни оптом, ни в розницу. Её попытки влиться в ряды торговцев всегда заканчивались ничем – ей не удавалось вручить никому ни одного флакона. Покупатели проходили мимо, не обращая внимания на стихийную торговую точку. Поэтому она пыталась сбывать парфюмерный суррогат по рекламным объявлениям, которые наклеивала на столбы, на стены у подъездов, на заборы, раскладывала в почтовые ящики. Но покупатели не торопились осчастливить себя польскими ароматами с французским названием. Духи стояли у неё дома, она дарила их подругам, знакомым на праздники и Дни рождения.
Три года Эйде с сыном не видели нормальной пищи. Питались, чем Бог пошлёт – в основном кашей и чаем. В последнее время Эйде стала замечать, какой тяжёлой стала походка сына. Он волочил ноги, как древний старец. Отчаяние порой накатывало непреодолимой волной - не хотелось больше надеяться на будущее, ждать каких-то перемен.
Наконец, Эйде стала предлагать на продажу в своих объявлениях домашние вещи. Постепенно квартира пустела. Но денег, вырученных за старую мебель и одежду, едва хватало на хлеб и крупу. При этом Эйде всё ещё исправно ходила на работу в НИИ. И, как ни странно, работы было много. Лихорадочно оформлялись в виде бумажных прожектов какие-то "новые технологии". Туго набитые бумагами папки отправлялись в Министерства, директорам нефтяных, химических, пищевых производств и т. д. Одновременно научные сотрудники занимались всё той же фасовкой дешёвых духов, изготовлением лосьонов и прочего ширпотреба. Однако заработная плата для рядовых сотрудников никак не нарождалась из всей этой суеты.
Самым плохим было то, что на бесплатной работе требовалось постоянное присутствие каждого сотрудника – табельщица исправно делала своё дело. Оборонный НИИ был военным объектом – несколько рядов колючей проволоки по периметру, две проходных с вооружённой охраной. Выходить с его территории можно лишь на один час в обеденное время. Поэтому подработать где-либо на стороне нечего было и мечтать.
Эйде несколько раз на свой страх и риск уходила в обед и отправлялась на поиски другой работы. Домой возвращалась поздно, стараясь объехать как можно больше мест. В каждом отделе кадров ей задавали одни и те же вопросы:
-Какое у вас образование? Что вы умеете делать?
Услышав, что она химик-органик, научный сотрудник, сообщали:
-Нам такие специалисты не нужны.
-Но я согласна на любую работу, лишь бы платили, - уверенно говорила Эйде.
Ей отвечали одно и то же:
-Пока ничего для вас нет. Зайдите через месяц.
2.
В предыдущие дни Эйде не удалось продать ничего из домашнего обихода. Уже трое суток сын ходил на учёбу в техникум голодом. Сама она давно питалась Святым Духом. Через три дня удалось продать за копейки журнальный столик. Этих денег хватило на неделю. Потом снова наступило полное безденежье.
Эйде могла бы съездить в деревню к деду и бабушке и привезти продукты оттуда, но никак не получалось набрать нужную сумму на проезд. Билет на автобус стоил дороже тех вещей, на которые находились покупатели. Гигантскими шагами шла инфляция. Цены росли каждую неделю.
Однажды утром, когда Эйде принялась будить сына – с девяти часов начинались занятия в техникуме - он, нехотя открыл глаза и проговорил: " Я никуда не пойду".
-Почему? Ты заболел? – со страхом спросила Эйде.
-Нет. Просто не пойду – и всё, - отвернулся он к стене.
-В чём дело? Ты можешь объяснить?
-Вечером поговорим, - отмахнулся Иво.
-Вставай и собирайся на занятия! – бросила Эйде. Она торопилась на свою бесплатную работу.
Весь день думала о сыне. Он устал от голода и безнадёжности. Может быть, и вправду заболел. Ему нужны витамины, белки…
-Господи, - взмолилась Эйде, - помоги нам! Больше помощи ждать неоткуда.
3.
Эйде повернула ключ в замке, открыла дверь, вошла в прихожую. В квартире висела осязаемая тишина. Иво всё ещё не вернулся с занятий. Это было непривычно и странно. Уроки давно закончились.
Она направилась на кухню, зажгла газ, поставила чайник на плиту. На полке в бумажном пакете оставалось немного пшена. Больше ничего съестного в доме не было. Эйде села на табуретку, словно на электрический стул. И тоска, подобная смертной, навалилась на неё. Сейчас вернётся домой сын, голодный, усталый. Накормить его нечем. Она и сама устала настолько, что не хотелось больше двигаться, ходить на бесполезную работу, думать о том, где добыть хотя бы немного денег.
Она смотрела в окно, как это делают задумчивые кошки, часами сидя на подоконнике – просто смотрела, и всё. Ей казалось, что время остановилось. За окном, как в замедленной съёмке, двигались люди – куда и зачем? Неужели все они знают, куда идут, уверены в себе, имеют детей, кого-то любят, ненавидят? А, может быть, эти движущиеся существа – всего лишь роботы? Временами Эйде ловила себя на мысли, что и сама принадлежит к их механическому братству, только играя роль живого человека. Она понимала - странная иллюзия где-то имеет точки слияния с действительностью, ведь её бессмысленная работа - это и есть запрограммированный процесс. Ощущение винтика в железном механизме никому не интересны, тем более, что агрегат уже даёт сбой и вот-вот остановится совсем.
На вечернем небе гасли малиновые отблески заката. Солнце скатилось куда-то за крыши плотно прижимающихся друг к другу пятиэтажек.
Эйде не знала, как жить дальше. Она всегда надеялась только на себя, только на свой труд. Но то, что она умела делать, все её исследования и патенты, новые методики – теперь это никому стало не нужным. Прокормиться можно лишь за счёт торговли. Но для этого необходим товар, на который есть спрос. Без денег же товара не приобрести. Так замыкался круг безнадёжности. Жизнь превратилась в лабиринт, из которого не было выхода.
Эйде почти физически ощущала, как все её усилия снова и снова упираются в глухую непроходимую стену – в тупик. Но она – взрослый человек, половина её жизни прожита. Что было бы с ней, если бы в юные годы пришлось вот так блуждать в пустоте, как сейчас – без поддержки, без надежды на просвет? Что произойдёт с её сыном завтра? Как помочь ему, как уберечь?
Постепенно стемнело, а Иво всё не возвращался. Эйде уже не находила себе места. Она бродила по квартире, заглядывала в окна, вышла на балкон. Торговый центр, восточным углом примыкавший к жилому дому, светился неоновыми бегущими огнями. Цветные блики неестественно меняли окраску елей, выстроившихся в длинный ряд на площади перед кварталом. Город казался каким-то аттракционом, где легко можно попасть в ловушку или встретиться с фантастическим монстром. Да так и было на самом деле. Улицы ночью давно уже стали местом разбоя.
Эйде прислушивалась к каждому звуку на лестнице. Несколько раз кто-то поднимался по ступеням, но шаги уходили вверх и замирали вдали, словно дом имел не пять, а пятьдесят этажей. И каждый раз волна тоски захлёстывала Эйде так, что щемило сердце.
Задумчивая мелодия входного звонка отозвалась болью в висках - Эйде кинулась к двери. Наконец-то пришёл Иво.
-Где же ты был так долго? – радостно спросила Эйде.
-Мама, я нашёл работу. Учиться больше не буду, - устало сообщил сын.
-Как же ты будешь жить без профессии?
- Проживу. Вот у тебя есть профессия. Ты даже кандидат наук. Но у нас в доме уже три года нет денег. Мама! Мы просто умрём от голода. Неужели ты не понимаешь этого?
Он так спокойно и мудро смотрел на мать, что казалось – это он родитель, а Эйде – его чадо. Она заплакала, понимая, что сын прав. Но было ясно также, что этот шаг Иво изменит всю его жизнь, и неизвестно, что последует дальше.
-Какую работу ты нашёл? – сквозь слёзы спросила Эйде.
-Буду разнорабочим на лесозаводе. Я объехал весь город. Другой работы нет.
Эйде обняла сына. Они присели на диван и долго молчали.
-Иди, детка, поешь – там, в кастрюле, каша, - спохватилась Эйде.
-Мама, я был ещё в гостях. Помнишь, Женьку из нашего подъезда, где мы жили раньше?
-Конечно. Как он?
-Мам, он крутой. У него есть всё – иномарка, видео, японский магнитофон, диски, компьютер…
-Господи, откуда? Ведь они с матерью жили так же, как и мы?
-Я пока не знаю, но Женька предложил мне работу, за которую платят кучу денег.
-Иво, не вздумай с ним связываться. Это наверняка криминал.
-Мам, я впервые за последнее время наелся у Женьки до отвала – утка по-индийски, бананы, шоколад…
Эйде снова заплакала. Её аргументы закончились. Как можно убедить голодающего ребёнка, если ему предлагают деньги и пищу. А что может предложить она?
4.
Иво исправно ездил на работу. Вставал в пять утра – лесозавод находился на другом конце города. Дорога занимала целый час. Он не жаловался – с детства был терпеливым. Может быть, потому, что много болел и привык к постоянному ожиданию в очередях в поликлинике, к процедурам в физиокабинете, к вечным уколам и таблеткам.
Эйде радовалась, что Иво всё-таки выбрал лесозавод, а не соблазнительное предложение друга Женьки. Так прошло три месяца. За это время Иво ни разу не получил ни рубля. А когда попытался добиться заработанных денег, ему сказали нагло и жёстко: " Не хочешь работать бесплатно, не работай!" После этого он взял отпуск без содержания и трое суток сидел дома – думал.
Туманным утром в четверг Иво снова отправился на работу. К вечеру он вернулся на КАМАЗе, загруженном до верха лиственничным брусом. Выгрузил всё это богатство перед подъездом и стаскал прямо в квартиру.
Эйде, придя домой, уже в прихожей почувствовала хвойный аромат и чуть не споткнулась о смолистый штабель, возвышавшийся в зале. Бруски заняли половину площади в комнате и почти упирались в потолок.
-Иво, тебе выдали зарплату натурой? – удивилась Эйде.
-Я сам себе выдал зарплату.
-Значит, ты это украл? – испугалась мать.
-Называй, как хочешь. Но я взял то, что заработал. Иначе получится как у тебя – бесплатный труд.
-А если заведут дело, что тогда? – не сдавалась Эйде.
-Буду судиться с директором, - заявил Иво решительно.
-Это бесполезно. Всё равно он будет прав. Вот посмотришь.
-Нет, прав буду я! Это моя зарплата.
На следующий день Иво удачно продал брус – этот товар в отличие от дешёвых духов пользовался большим спросом. Вырученные деньги Иво отдал матери, а сам отправился на завод увольняться. К удивлению Эйде никто ни в чём не обвинил Иво. Ни о каком суде не было и речи. Оказалось, почти каждый работник лесозавода занимался тем же. Видимо, хозяева подсчитали, что так дешевле "расплачиваться" с рабочими. Кроме того, каждого из них в любое время можно выгнать за воровство.
Так закончилась первая попытка Иво честно зарабатывать на жизнь.
5.
Уже два месяца Иво искал работу. Теперь он в первую очередь узнавал у рабочих, стоит ли устраиваться на то или иное предприятие, то есть, платят ли зарплату. Оказалось – почти везде люди работают за "спасибо". Где-то давали немного муки, где-то – крупу, рыбу или буханки хлеба, но денег не платили. Иво понимал, что всё это – не выход, потому что кроме пищи нужна ещё и одежда. Свою куртку он уже износил до крайности. А зима – не за горами.
Вечерами они с матерью обсуждали, куда стоит отправиться завтра. Но с каждым днём энтузиазм Иво убывал. Эйде со страхом думала, что же дальше? Поиски не могут быть бесконечными.
И вот однажды сын заявил, что больше не пойдёт никуда.
-Иво! Нужно где-то работать или учиться. Иначе как жить? - пыталась она взывать к его разуму.
-Я подумаю. Дай мне неделю, - сказал Иво.
-Хорошо. Думай. Ты уже взрослый, - согласилась Эйде, а сердце у неё оборвалось. Она поняла, что сын будет взвешивать – не стоит ли обратиться к богатому другу Женьке.
6.
В сквозные кружочки было видно, что в почтовый ящик брошено какое-то послание. Эйде повернула ключ в замке, открыла крышку, и в руки ей упали две бумажки. Одна – цветная агитка за очередного кандидата в депутаты, другая… Эйде подошла к лестничному окну и прочитала: "Повестка призывнику …. Райвоенкомат… Явиться к 10 часам".
Непрошеные слёзы подступили к глазам – Эйде знала, что призывников из Бийска часто отправляли в Чечню. На Дальнем Востоке мальчишки погибали от дистрофии, в других местах – от дедовщины. И вот теперь её сына ждала такая же судьба – либо война, либо два года издевательств. Но и здесь не лучше – беспросветное растительное существование.
Эйде вошла в дом, опустилась на диван и снова и снова читала скупой текст повестки – что об этом скажет Иво? А если сын заартачится, откажется идти в военкомат. Многие призывники так и делали – годами прятались от призыва, кого-то разыскивала милиция.
-Да, выбор не богат, - сказала Эйде вслух, - война, преступная армия, голодная честная жизнь или криминал. Вот всё, что даёт моему мальчику жизнь. Вернее не жизнь, а общество, которое скатилось до волчьего выживания. Что делать? Что посоветовать сыну?
Когда пришёл Иво, она молча подала повестку.
-Мама, - сказал он спокойно, - я сделал выбор. Про военкомат не думай. В армию не пойду. Как? Ещё не знаю, но способ найду.
-Сыночек, мой дорогой! Но тебя станут разыскивать. Откроют дело. Нужно идти на медкомиссию. Может, будут какие-то причины по здоровью. Ведь ты так долго болел, у тебя слабые лёгкие.
-Берут всех подряд. Даже инвалиды пригодны для строевой. Да ты и сама знаешь это. И мой характер знаешь - если кто-то начнёт надо мной издеваться, я просто перестреляю всех. Тоже заведут дело.
-Как же ты будешь жить?! - в который раз спросила Эйде.
-Мама, чему быть, того не миновать. Давай надеяться, что всё наладится. Я решил работать на Женьку. Деньги будут. Остальное образуется.
7.
Громко и резко затрезвонил телефон. Эйде сняла трубку.
-Мам, это ты? Приходи домой сразу после работы, не задерживайся. Мы с Женькой ждём тебя у нас дома.
-Что-то случилось?
-Нет, ничего не случилось, но ты нам нужна. Мы ждём.
-Ладно, через час буду.
Эйде задумалась – что нужно этому Женьке? На первый взгляд, он неплохой парнишка – улыбчив, вежлив, складно говорит. Иво почти боготворит его. Ведь с тех пор, как Женька снова вошёл в жизнь сына, вопрос о деньгах отпал сам собой. Иво приоделся – купил дорогую кожаную куртку, такую же дорогую обувь, модную кепку. Но когда Эйде пыталась узнать, чем они занимаются, Иво уходил от прямого ответа. Говорил - торгуем, и всё. Больше Эйде ничего не смогла узнать. Женька на её вопросы лишь улыбался: "Не бойтесь. Всё будет нормально!"
Она взглянула на часы – рабочий день закончился. Быстро собралась и, закрыв дверь лаборатории, двинулась по длинному коридору к выходу. Пройдя проходную, торопливо свернула направо и пошла вдоль аллеи спящих, засыпанных снегом голубых елей. Дорога на этот раз показалась ей долгой, постоянно что-то мешало движению – то поперечный поток автомобилей на улице, то большой и толстый бультерьер, привязавшийся к ней в одном из дворов, то дети, катающиеся на санках.
Наконец, Эйде вошла в подъезд своего дома. Иво и его друг ужинали на кухне. Пахло пельменями, свежим чаем, лимоном. В большой тарелке горкой лежал жемчужно-зелёный виноград.
-Откуда такое богатство? – поразилась Эйде. Она забыла вкус всех этих яств. В последний раз готовила пельмени ещё при социализме – несколько лет назад.
-Мы удачно продали партию товара, - сказал Женька. – Эти продукты куплены на деньги Иво. Он их заработал. Так что, садитесь и кушайте!
Когда Эйде закончила пир, по-другому она не могла назвать этот ужин, Иво сказал:
-Мам, у нас к тебе разговор. Женька всё объяснит.
-Слушаю, - ответила Эйде, - говорите.
- Вы знаете, - осторожно начал Женька, - дела у нас идут хорошо. Вы сами видите. Иво стал похож на человека – оделся, обулся. Работы много, но есть проблема. Нам нужна ещё одна машина. Свой товар я перевожу на "Ауди". Иво тоже нужен транспорт. Можно очень недорого приобрести у моих знакомых иномарку. Всего за четыре–пять миллионов. Кроме вас помочь некому.
-Чем же я-то помогу? – удивилась Эйде. – Я не помню даже, как выглядят деньги – так давно не получала зарплаты.
-Но есть большая квартира. Зачем вам такая площадь? Можно обменять её на меньшую с доплатой. Вот и автомобиль для Иво. А жить он всё равно будет отдельно – мы сняли квартиру в центре. Помогите сыну. Кто поможет, кроме матери?
-Нет, жильё менять нельзя. Во-первых, могут обмануть. Во-вторых, где разместится семья, если Иво женится? - удивилась Эйде такому несерьёзному подходу.
-То ли женится, то ли нет. А трудиться надо сейчас, пока есть возможность. Денег на жильё Иво заработает. Купит квартиру, когда приспичит, - уверенно улыбаясь, говорил Женька.
-Мам, это действительно, так. Машина нужна мне и немедленно. Без неё я не смогу дальше работать. Чтобы что-то иметь, нужно сначала что-то вложить. Это и будет мой вклад. Соглашайся, - вступил в разговор Иво.
-Нет, ребята. Я так не могу. Даже и не просите. По крайней мере, дайте мне подумать, - пыталась уйти от разговора Эйде.
-Думайте, конечно, - согласился Женька, - только не очень долго. Машину продадут, а следующая дешёвая иномарка прибудет нескоро. Я надеюсь только на вас.
-Я тоже, - сказал Иво. – Мам, мы поехали.
-Куда? Уже вечер, - удивилась Эйде.
-Ну, Женька же сказал – мы сняли квартиру в центре. Там я и буду пока жить, чтобы не мешать тебе. Мы встаём очень рано – иногда в три часа ночи, чтобы добраться до Новосиба утром. А ты ведь устаёшь на работе. Живи спокойно, отдыхай, сколько нужно.
-Как же так? Значит, я остаюсь одна?
-Я никуда не уезжаю, буду здесь, в городе. Через день увидимся – заеду к тебе. Мам, давай менять квартиру. По-другому не получится. Думай, но помни, что без машины ничего не заработаешь. Без денег и от армии не открутиться.
-В военкомат всё равно придётся идти. Они не оставят тебя в покое. Скоро пришлют ещё повестку.
-Будут деньги – я решу этот вопрос, - уверенно заявил Иво.
Парни шумно спустились по лестнице, хлопнула входная дверь, и всё затихло. Эйде сидела на кухне, слушая звуки ночи. Вот так нежданно-негаданно она осталась одна. И никто не подскажет, что делать? Действительно ли надо менять жильё? Если нет, то, как быть с Иво?
-Утро вечера мудреней, - устало сказала Эйде, - буду думать до утра.
8.
Она долго смотрела на улыбающуюся луну, висящую прямо над крышей соседнего дома. Звёзды мерцали в ночном небе, казалось, выговаривая что-то важное. Наконец, Эйде уснула, провалившись в пустое гулкое пространство. Вглядываясь в эту серую пустоту, она с трудом поняла, что находится в своей квартире. Мебели не было. Только на стене висел большой ковёр странной мрачноватой расцветки. Эйде потрогала его рукой и поняла, что это толстый слой плесени. Ощущение тошноты и брезгливости заставило её отшатнуться. Больно стукнувшись о другую стену, она с опаской отстранилась и от неё. Но там были привычные голубые обои с кружевным силуэтом берёзы.
Эйде прошла по всем комнатам. Звонкое эхо шагов металось от одной стены к другой. В комнате сына тоже было пусто, только на полу одиноко лежала большая наборная штанга. Рядом горкой возвышались яркие цветные двухкилограммовые диски. Сын постоянно занимался спортом, штанга была его любимым снарядом.
-Пусть она остаётся здесь, - подумала Эйде, - будет причина вернуться в эту квартиру.
Подул ветер, залетев в открытые окна, и загулял в чужом жилище, как хозяин. Уныло прозвучала мелодия его бродяжьей песни. Эхо пустой квартиры повторило её. Звуки сливались в печальное многоголосие. Тяжёлая душная тоска навалилась, как медведь. Спустились к земле облака, придвинулись к дому, вползли на балкон, загородив свет дня. Эйде как будто заблудилась в пустоте. Ей захотелось вырваться на волю, увидеть солнце, небо. И тут, как в сказке, она и вправду увидела солнце. Его раскалённый диск уже почти спрятался за горизонтом. Небо сияло всеми оттенками малинового цвета. Эйде вышла на балкон, взмахнула руками и полетела прямо в закат.
Она мчалась, догоняя убегавшее солнце. Потом посмотрела вниз, на землю – там тёмно-зелёным массивом раскинулся сосновый бор. Эйде опустилась на гору, с которой сбегала асфальтовая дорога, и долго ещё наблюдала за солнцем, медленно утопавшим в сосновом океане.
9.
Проснувшись рано утром, она отчётливо вспомнила сон.
-Ох, наверное, придётся заняться обменом! – вслух сказала Эйде. – Но я ещё подумаю.
Думать долго не пришлось. Вечером приехал сын с другом. Первым делом Иво спросил:
-Ну, что, мам? Надумала меняться?
-Иво, я боюсь. Ни ты, ни я – не сможем просчитать последствия. Мне кажется, ничего хорошего из этого не выйдет.
-Мам, пойми – мне очень нужен транспорт. Без машины я никогда не смогу много заработать. Жить без денег дальше нельзя. Ты можешь существовать на копейки, потому что у тебя есть профессия. Можешь ждать лучших времён. А я не могу - мне когда-то придётся кормить семью. Если сейчас не научусь зарабатывать, значит, жизнь поставит на мне крест.
Эйде понимала, что сын по-своему прав, что всё изменилось. Истины, которые ещё недавно были непреложными, превратились в мусор. О чём можно рассуждать, когда уже три года они с сыном просто голодали. И просвета - не намечалось. О чём можно думать, что выбирать, если завтра ты просто умрёшь от потери сил.
-Хорошо, - сказала Эйде, - я буду искать варианты обмена. Сынок! Это, действительно, поможет тебе?
-Мам, я люблю тебя! – просиял Иво. – Мы поехали. Завтра увидимся.
10.
Странно, но обмен нашёлся очень быстро, и квартира оказалась как раз в сосновом бору – на далёкой окраине города. Там же находилась гора, с которой асфальтовая дорога убегала в закат. Сон, увиденный Эйде две недели назад, воспроизвёлся в жизни почти точно. Много раз возвращалась она к этому пророчеству, пытаясь разгадать остальные картины сна. Но загадка не хотела открывать своего тайного смысла. Однако застрявшие где-то в глубине сознания фантастические мрачные образы постоянно вызывали далёкую тревогу, похожую на голос проснувшейся лавины в горах.
Эйде перевезла вещи, занялась ремонтом. Она очень уставала – ездить на работу теперь приходилось с пересадкой. Сначала она садилась в трамвай. Маршрут проходил по окраине города, потом рельсы убегали на опушку соснового бора. Цветной вагончик долго двигался вдоль дикого леса, останавливаясь около предприятий. Все они располагались в лесных массивах, выглядывая из-за деревьев только окнами проходных. На предпоследней остановке трамвайного маршрута Эйде пересаживалась на автобус. Дорога петляла по лесу так, словно её строили пьяные зайцы. На девятом крутом повороте находилась конечная остановка.
Езда отнимала полтора-два часа. Но за то каждый раз, выйдя из автобуса, Эйде пешком поднималась по асфальту в гору, останавливалась среди сосен и наблюдала, как солнце снижается, касаясь колючих верхушек, а потом норовит спрятаться за далёкую кружевную кромку бора. Небо на западе становилось похожим на малиново-сиреневое озеро. Кромки облаков горели красным огнём. Сосны - оранжевым пламенем, от самого яркого – светлого, до тёмного - почти коричневого.
Можно было смотреть на это волшебное действо до ночи, но в темноте, да ещё в лесу, не погуляешь. Она с сожалением отрывала взгляд от огненного заката и спускалась к жилому кварталу. Рубины заката горели и в окнах домов, многократно дробясь и мерцая.
Постепенно в квартире становилось уютно. Ремонт закончился. Эйде привыкла к маленькому жилищу. Ей нравилось, что окна выходят на просторы большой реки. На другом далёком берегу стеной рос краснотал. В закатные часы кустарник окрашивался в карминовые оттенки, отражаясь в зеркале льда. Этот тройной костёр – заката, пламеневшего кустарника и его отражения – фантастически сиял в проёме окна, разбрасывая по стенам в квартире розовые блики. Эйде старалась в эти часы почаще бывать дома. Пламень заката подпитывал её – увеличивал физические силы и как бы излечивал от тяжести жизни. Так ей казалось.
Эйде не чувствовала себя одинокой. Во-первых, она не знала, что такое скука. Ей всегда было достаточно самой себя. Всё невысказанное выливалось в стихи и рассказы. Она давно занималась писательством.
Во-вторых, Иво почти каждый день приезжал на своей машине, чтобы узнать, как жизнь, как дела. На доплату, полученную при обмене, он купил "Тойту – терцэл". Это была маленькая быстроходная иномарка ярко-красного цвета. В её багажник входило много груза. Иво был доволен. Эйде уже научилась по звуку работающего мотора отличать "Тэрцел" от других машин, и всегда знала, что приехал сын. Услышав характерный скрежет тормозов во дворе, шла к двери и никогда не ошибалась.
Одно огорчало Эйде – Иво выписался с прежнего места жительства, а прописываться в новой квартире не хотел.
-Тебя начнёт разыскивать военкомат, - предупреждала Эйде.
-Пусть ищут, всё равно не найдут. Где искать, если нет прописки?
-Они будут требовать, чтобы я сообщила твоё место жительства.
-А ты не говори, не знаешь – и всё!
-Откроют дело об уклонении от призыва, передадут в суд, - настаивала Эйде.
-Мам, если дойдёт до этого, я сам разберусь. А пока – пусть будет так, как есть, - легко отмахивался Иво.
Но Эйде была права. Однажды вернувшись с работы, она нашла очередную повестку военкомата в почтовом ящике. Её сына приглашали на медкомиссию. Весь вечер ждала Иво, но на этот раз он не приехал навестить её.
11.
Часы пробили полночь, когда Эйде отправилась спать. Огромная круглая Луна смотрела в окно, повиснув низко над рекой. В её серебряном свете заросли краснотала на противоположном берегу казались траурно чёрными и производили какое-то гипнотическое действие. Эйде не заметила, как уснула.
Она стояла возле окна в новой квартире и снова смотрела на большой диск Луны. Казалось, он сделан искусным мастером из прозрачной майолики или голубого хрусталя. Драгоценное изделие спустилось совсем низко и приблизилось к самым стёклам. Вот-вот Эйде протянула бы руку и потрогала этот живой сверкающий диск, но тут какой-то звук заставил её обернуться.
Она обвела глазами комнату. Не найдя источника звука, снова обратилась к окну. Но Луна уже сияла высоко в зените и улыбалась таинственно и высокомерно. Эйде разочарованно отошла в глубь комнаты и вдруг увидела стоящее на платяном шкафу маленькое скукоженное существо. Оно было одето во что-то, похожее на жёлтое кимоно, перепоясанное зеленоватым широким шарфом. Его изумрудные кисти свешивались до самых ног. Если, конечно, у него были ноги, а не что-нибудь другое.
Маленькие ручки, сложенные на животе, цепко держались одна за другую. Его жёлтое лицо ничего не выражало – словно маска безразличия. Только маленькие глазки моргали время от времени, да сверкали отражённым светом зрачки. Большие остроконечные уши торчали странно и неудобно. Казалось, они мешают крошечной головке и не дают ей повернуться туда, куда следует.
Эйде, удивлённая этой картиной, подошла поближе и долго разглядывала маленького монстра. Он тоже молча наблюдал за её действиями.
-Кто ты? – спросила Эйде. – Откуда ты взялся?
Жёлтый гном криво и как-то жалко улыбнулся, но ничего не ответил. Его кимоно стало бледнеть, зелёный шарф просвечивал насквозь, большие уши размыло туманным облачком. Жёлтое лицо побелело и тоже размылось, как акварель. Он весь задрожал, стал похож на отражение в зыбкой воде и, наконец, исчез.
Эйде в недоумении стояла перед шкафом, пытаясь задрать голову повыше, в надежде увидеть, куда пропало странное существо. Но от него не осталось и следа.
Она проснулась от звонка будильника и первым делом бросила взгляд на шкаф. Сообразив, что видела сон, похожий на сказку, встала, пошла в ванную. Она умывалась и всё думала о том, что увидела на этот раз. Эти пророческие сны, сбывающиеся так быстро, уже пугали её.
-Нужно вычеркнуть дурацкую картинку из памяти, - решила Эйде.
И она так хотела этого, что действительно забыла жёлтого монстра, стерла его в сознании каким-то виртуальным ластиком.
12.
Сын приехал только через два дня поздно вечером. Эйде услышала голос его маленькой "Тойоты" и открыла дверь. Иво быстро поднялся по лестнице, вошёл в дом и как-то торопливо захлопнул за собой дверь.
-Где ты пропадал? Тебе снова пришла повестка из военкомата, - сообщила Эйде.
-Бог с ней, с повесткой! - сказал Иво. – У меня новости похуже.
-Что случилось? – сердце Эйде застучало в бешеном ритме, ноги отяжелели.
-Мама, мы залетели.
-Что это значит? – бледнея, спросила она.
-Это всё Женькина жадность… Два дня назад поздно вечером, когда мы приехали к тебе, он увидел здесь, в городке, у соседнего подъезда не закрытую «девятку» и решил её угнать. Но случайно захлопнул дверцу.
-Ну, а ты где был? Почему не помешал? – дрожащим голосом проговорила Эйде.
-Я сидел в "Тэрцеле", слушал музыку через наушники и даже не видел, как Женька достал нашу самоделку - раскладной прицеп и прицепил «девятку». Потом плюхнулся ко мне на сиденье, крикнул: «Ходу!». И мы рванули вперёд. А хозяин в это время наблюдал за нами из окна и тут же позвонил в милицию. В лесу нас догнал милицейский УАЗик из посёлка. Ну, ты знаешь, какой у них разбитый драндулет. Я включил последнюю скорость, оторвался от них. В городе мы отцепили жигуль и бросили, но было поздно. Номер "Тойоты" они всё-таки засекли. Теперь моя машина и я - в розыске. А «девятка» во время погони два раза стукнулась о столб. Она разбита.
-Детка, что ты наделал! Теперь точно попадёшь под суд. Я так и знала, я чувствовала! Твой Женька – бандит! - Эйде зарыдала, не в силах остановиться.
-Мама, не плачь! Только не плачь! Прости меня, я – дурак, - обнял её Иво.
-Что же делать? Нужно ехать в милицию с повинной. Ничего другого не остаётся, - сквозь слёзы говорила Эйде.
-Нет, мам, в милицию я не пойду. Хозяин «девятки» – сутенёр из спортивного клуба. Туда ходят все менты. Меня просто забьют, сделают инвалидом. Или убьют.
-Мальчик, мальчик мой! Как теперь быть? – рыдала Эйде.
-Ничего, мам! Я уйду в бега. Уеду на время, пока всё не успокоится. Дай мне адреса родственников: тёток твоих в Самаре, брата Николая, родственников отца. Ты же знаешь их адреса.
Эйде заметалась по комнате, перебирая дрожащими руками блокноты с заметками. Выписала все адреса родственников, отдала бумагу сыну. Накидала короткие записки самарским тёткам, своему брату, тоже живущему в Самаре.
-Иво, детка! Денег у меня, как всегда, нет. Как ты поедешь?
-Небольшая сумма у меня есть. Женька даст ещё сколько-то. Но ему тоже нужно скрыться – значит, понадобятся деньги. Мамочка! Всё будет хорошо. Я вернусь через месяц. Обещаю тебе, что не пропаду. "Тойоту" спрячу в надёжном месте – в гараже у друзей. Женька тем временем постарается закрыть дело – ему поможет двоюродный брат. Это он – крутой, а не Женька. До свидания, мама! – Иво поцеловал мать в щёку, обнял её ещё раз и, открыв дверь, быстро пошёл к машине.
-Деточка моя! – рыдала Эйде, бродя из комнаты в кухню. –Увижу ли тебя ещё когда-нибудь? Как ты будешь выживать, когда закончатся деньги? А они закончатся и очень скоро! Милый мой, глупый мой мальчик! За что всё это выпало тебе? Почему именно ты должен ехать неизвестно куда и без денег! На погибель…
Эйде знала, что всё рухнуло и уже никогда не будет прежней, пусть голодной, но нормальной жизни. Так вот что означало появление во сне странного жёлтого карлика в кимоно. Это был знак, что в дом пришла беда.
См. далее 04.html* - часть 2, глава 2
© 2010 г, Людмила Козлова