Часть 2. Глава 3
1.
Он никак не мог подняться – кружилась голова, левый глаз заплыл. Тело пылало от побоев, наверное, поднялась температура. Полежав некоторое время, Иво снова попытался встать. Но ему удалось только проползти два метра и сесть на рельсы. Уже стемнело, сильно похолодало. Всё тело болело. Озноб усиливался. Иво понимал, что нужно попасть в тепло, иначе он просто замёрзнет здесь, на путях. Он рывком поднялся, но тут же упал, ударившись правым боком о рельсы, застонал от боли и бессилия.
-Это кто здесь кувыркается? – услышал он хрипловатый молодой голос. – Ты что, пьяный?
-Нет, я не пил, - ответил Иво, - меня избили. Сам идти не могу.
-Ладно, помогу тебе. Расплатишься потом? – спросил всё тот же девичий голос.
-У меня ничего нет. Даже одежду сняли. Документы забрали.
-Чёрт с тобой! Давай помогу, поднимайся, – девушка подставила плечо, поддержала его за спину, и они двинулись через рельсы в сторону светящегося здания вокзала.
-В вокзал нельзя входить – там менты. Заберут в обезьянник. Идём в мою пещеру. Не бойся, никто тебя там не убьёт, - добавила она, почувствовав, как Иво затормозил.
Свернув направо, они стали спускаться под гору. Шли долго. Иво стало казаться, что так будет всегда – темнота, боль, холод, беспросветный вечный путь. Но, наконец, девушка остановилась.
-Нагнись, да пониже, пониже, - скомандовала она.
Почти на коленях вползли они в какую-то землянку. Там горел огарок свечи, поставленный на камень, и кто-то ворочался в полутьме.
-Не бойся, это Гарик. Ему двенадцать лет. Мы здесь ночуем – тут труба горячая проходит. Если вход закрыть, то тепло, как дома, - пояснила девушка.
-Вы что, живёте здесь? – удивился Иво.
-Живём - не живём, но ночуем – это точно. А днём – весь мир наш! Ты не рассуждай, ложись – вон матрац. Хотя и драный, но на нём тепло, - предложила девушка.
-Спасибо. Меня зовут Иво, а тебя?
-Мама называла меня Элен, а сейчас все зовут Ленкой.
-А мама где? – спросил Иво.
-Умерла. Меня отдали в детдом. А я сбежала.
-Извини, - сказал Иво, - я не хотел тебя расстроить.
-Ничего. Я уже привыкла – три года прошло, - спокойно ответила Ленка. - Гарик, есть хочешь? Я булку принесла.
Мальчишка молча протянул руку, взял кусок, принялся есть.
-Ну, рассказывай, как ты оказался на путях. Из вагона выбросили? – поинтересовалась Ленка.
Иво честно рассказал всё, что произошло.
-Это тебя ребята из группы Хмурого били. Они по трамваям промышляют, а ты под горячую руку попался, - прокомментировала Ленка. – Завтра попробую про твой паспорт узнать. Может, ещё сумеем вернуть. Но сильно не надейся – наверняка его уже продали. Ладно, давай спать. Возьми вот это одеяло. Правда, это бывшее одеяло, но закрыться им можно.
Ленка задула свечу. Иво оказался в кромешной тьме. Даже какой-нибудь слабый, рассеянный свет не проникал в землянку ниоткуда. Это угнетало, не смотря на то, что Иво бил озноб и ему сильно хотелось спать.
-Вот такая темнота – без единого просвета – наверное, в Аду, - почему-то подумал он.
Представив себя со стороны – зарытого в земляную нору где-то на пустыре в чужом городе, Иво затосковал по матери, родным глазам, теплу, уюту. Здесь никто не знает, кто он. Здесь он – бездомный неизвестный, бродяга без роду-племени.
Ленка тихонько подползла под одеяло, прислонилась спиной к спине Иво, поворочалась немного и засопела – уснула. Она чувствовала себя в этой могильной землянке как принцесса во дворце. Какой же должна быть жизнь у этой девчонки, чтобы единственной защитой стала волчья нора в земле? Иво прикрыл глаза. Странные синие звёзды вспыхивали где-то в глубине сознания, приближались, раскрываясь, как цветы на рассвете. Он видел их внутренним зрением и удивлялся – ничего подобного раньше не замечал. Наконец, понял, что это от побоев – скорее всего от сотрясения мозга, усталости и боли. Любое усилие, даже попытка поднять руку ко лбу, отзывалось летучими болями во всём теле. Голова раскалывалась – казалось, огонь горит на темени, посылая горячие волны вглубь мозга. Левый глаз болел так, словно в него вгоняли штопор.
-Поднимается температура, - сказал кто-то тягучим скрипучим голосом.
-Да, - согласился Иво. – Это температура.
Синие звёзды становились всё ярче и яростнее. Они взрывались, рассыпаясь на мелкие летучие осколки. Каждый из них, как пуля, впивался в мозг, причиняя колючую боль. Наконец, синие звёзды стали складываться в живые картинки. Иво казалось, что там, в другом глубоком и далёком мире, он бежит по синей аллее и деревья преследуют его. Их корявые ветви цепляются за полы одежды, тянут назад, не дают двигаться. Но Иво сопротивляется изо всех сил и бежит, падая и снова поднимаясь. Не смотря на жар, Иво понимал, что бредит. Он старался не стонать, чтобы не разбудить Ленку и Гарика. Но к утру сознание выключилось, как электрическая лампочка.
2.
Иво увидел ярко-белую вертикальную полоску, размытую проникающим через неё сияющим светом – казалось, что стоит призрачная фигура с приподнятыми крыльями. Долго не мог понять, что он такое видит. Наконец, вспомнил – это землянка. Огляделся, насколько позволял полумрак, но никого не обнаружил. Низко, почти над самой головой, висел земляной потолок с торчащими корнями каких-то растений. Слева угадывалась большая металлическая труба теплотрассы с ободранной изоляцией. Оттуда веяло жаром. Из дверной щели наоборот несло холодом. Где же Ленка? Где Гарик?
-А вдруг Ленку и Гарика забрали менты, а землянку завалили бульдозером? – почему-то подумалось Иво.
Страх накатил ледяной волной, сердце застучало, жалуясь и плача – на миг показалось, что его живьём похоронили. Но, осознав, что в дверную щель пробивается дневной свет, рассмотрев в серой темноте рваное одеяло, из которого клочьями топорщилась вата, Иво понял, что жуткая замогильная картина – только иллюзия. От моментально выступившего пота стало холодно. От стен потянуло сыростью, запахом земли. Иво попытался встать на колени, но тело не слушалось – руки и ноги затекли. Сверлящая боль в виске сопровождала каждое его усилие, но он был рад тому, что зрение сохранилось. В его короткой жизни это была уже третья травма – и всё в одном месте, на левом глазу.
-Сколько же я пролежал здесь – в этой могиле? Может быть, месяц? А может, всего один час? Надо выбираться наружу. Ленка и Гарик могли влипнуть в любое происшествие. Ждать их бесполезно, - думал Иво.
Новая попытка встать на колени почти удалась, но сильно закружилась голова, он не удержал равновесия и упал на бок. Боль пронизала грудную клетку. Иво понял, что следы побоев не зажили – значит, с тех пор, как Ленка привела его в землянку, времени прошло немного. Он снова и снова пытался встать на четвереньки – наконец, ему повезло. Теперь нужно было двигаться к выходу.
Иво пополз на свет, стараясь не завалиться на бок – упадёшь, встать уже будет трудно. Одеревенелые конечности он передвигал, словно ходули, почти не чувствуя их. Упершись лбом в хлипкую дверь, Иво отодвинул её и просунулся в щель. Яркое солнце ослепило - он зажмурился, привыкая к свету. Открыв глаза, увидел, что находится на дне оврага. Впереди и сзади возвышались его глиняные склоны, чуть присыпанные снежком, из-под которого пробивалась буро-жёлтая прошлогодняя трава, торчали метёлки сухого ковыля. Землянка была вырыта внутри склона, как волчья нора.
Иво почувствовал, как, нарастая изнутри, начинает сотрясать всё тело озноб – то ли от холода, то ли от слабости. Но ждать нельзя – нужно выбираться из оврага, дальше будет ещё хуже, ведь у него нет ни еды, ни питья, не говоря уже о лекарствах. Сначала он добрался до склона оврага. Отдохнул минуту и двинулся на четвереньках вверх. Когда ему удалось подняться уже на целый метр, правое колено вдруг поползло вниз. И как Иво ни цеплялся за кустики сухой травы, ничего не получилось – он оказался там же, откуда начал движение – на дне оврага.
-Надо быть осторожнее, - сказал Иво и удивился своему хриплому чужому голосу.
Он снова начал подъём, и опять сполз вниз, не удержавшись на скользком склоне. Третья попытка закончилась тем же. Иво продвинулся несколько правее – там, казалось, уклон был менее крутым. Ему удалось подняться почти на два метра. Теперь с этой высоты он медленно, но неизбежно сполз на дно. Отчаяние навалилось, как дикий свирепый зверь – Иво заплакал от бессилия.
Неужели он так и погибнет здесь – в чужом пустынном месте, где никто не найдёт его. Да и кто будет искать, если ни одна живая душа не знает, что кто-то потерялся. Мать не дождётся своего сына.
-Мама, я обманул тебя – обещал вернуться, а сам… - слёзы катились по щекам Иво. – Мамочка! Прости меня, дурака!
3.
Иво не представлял, сколько прошло времени. Он потерял счёт своим попыткам выбраться наверх. Руки его стали чёрными от земли. Ноги заледенели от холода – склоны оврага, промёрзшие и присыпанные снегом, высасывали живое тепло из тела. Колени уже ничего не чувствовали.
-Эй, ты куда, скиталец? – услышал Иво девичий голос.
Это была Ленка. За её спиной маячила мальчишеская фигура Гарика в причудливой большой – не по размеру - куртке.
Иво поспешно вытер слёзы. Ему стало стыдно – склон оврага был основательно укатан следами его тела. Ленка сейчас всё поймёт.
-Слушай, да ты весь дрожишь! У тебя снова жар, - кричала Ленка. – Всё моё лечение насмарку! Козёл! Кто тебя просил выползать!
Они с Гариком подхватили Иво с двух сторон и потащили в землянку. Ленка принесла литровую банку с бульоном и полбулки хлеба.
-Пей бульон, пока горячий - орала она, - вот ещё таблетки, аспирин. Бульон и таблетки украла в больнице с кухни. Думала, ты уже почти здоров. А ты, козёл! Теперь снова будешь лежать, пропадать…
Иво пил бульон, осторожно держа банку, как величайшую драгоценность. Он понимал, что это – его спасение. С обожанием смотрел он на свирепую Ленку, готовую, казалось, убить своего подопечного. Она, наконец, перестала орать и, видя, что Иво выпил полбанки горячей жидкости, сказала:
-Есть аппетит, не вырвало – значит, всё нормально! Значит, тебе лучше. Ты хоть знаешь, что неделю пролежал в бреду? Гарик добывал пищу, а я сидела тут – рядом с тобой, чтобы ты не прислонился случайно к трубе, не обжёгся. Ожог нам уже было бы не вылечить. Я боялась, что ты захлебнёшься слизью – она отходила из бронхов. Это от побоев, от температуры. Сегодня ты уже не метался, было видно, что спишь и нормально дышишь. Бред закончился. И мы с Гариком пошли добывать пропитание. Часа два нас не было, и ты умудрился, козёл, выползти на снег!
-Ну, прости, Лен! – сказал Иво, отдавая ей банку с бульоном. – Поешь. Голодная, наверное?
-А ты думал! И Гарик тоже голодный. Тут нам хватит. С хлебом наедимся. Ну, ты, друг, и напугал нас. Я думала – у тебя снова бред, и ты поэтому лезешь в гору. – Ленка засмеялась.
-Ты почти угадала. Я думал – вы про меня забыли. Ну, если не забыли, так сидите в "ментовке". Поэтому и полез – жить-то охота! – говорил Иво, глядя в счастливое лицо Ленки.
Если бы неделей раньше кто-то сказал ему, что бомжи могут быть счастливы, он не поверил. А теперь – факт на лицо. Перед ним сидит девчонка, у которой нет дома, одежды, денег, документов – сидит в теплотрассе и улыбается лучезарной улыбкой. Не смотря ни на что, она – человек, и не потеряла способности сочувствовать и помогать другому. Хотя ей самой нужна помощь. И может быть, завтра она погибнет, утонет в вонючем болоте жизни, но сегодня она сама помогает тому, кому помощь нужна больше. Иво смотрел на Ленку, как на богиню. Она сидела спиной к двери, и свет дня, просачиваясь в щели, сиял над её головой лучистым нимбом.
Иво понимал, что Ленка пока полна сил, она совсем ещё девчонка, в ней много жизни и света. Но он понимал и то, что хватит этого богатства ненадолго. Ему хотелось плакать о том страшном будущем, которое неизбежно придёт. Он чувствовал это будущее – и своё, и Ленкино, и Гарика… Оно надвигалось осязаемо и тяжело, подминая под себя секунды, минуты, дни… И тащило за собой удушливую волну тоски и безнадёжности.
-Ну, расскажи, чудо в перьях, как ты оказался в Челябинске? Ты здесь живёшь? – спросила Ленка. – Мы же ничего про тебя не знаем.
Иво улыбнулся, стараясь прогнать нахлынувшие страхи. Он рассказывал Ленке свою немудрёную, и в то же время почти фантастическую историю. Это была история домашнего мальчика, молниеносно превратившегося сначала в "Остапа Бэндера", потом - также молниеносно – в бомжа, живущего в теплотрассе. Ленка смеялась весело и открыто, когда Иво рассказывал о своих "наездах" на торговцев то под видом "крыши", то в лице налогового полицейского.
-А не попробовать ли нам твою тактику? – хохотала она.
-Э, нет! Для этого нужна классная одежда, иначе никто не поверит. Вместо продуктов – в морду дадут! – улыбался Иво.
-Да-да, ты прав! – соглашалась Ленка. – Придётся сначала одёжку украсть. Или раздеть кого-нибудь вечерком.
-Слушай, ты же хотела про мой паспорт узнать, - вспомнил Иво.
-Я и узнала. Про паспорт забудь. Его сразу же продали. Хмурый не для того вытащил твою бумагу, чтобы возвращать.
-Ладно, - сказал Иво, - придётся восстанавливать, когда домой вернусь. Ленка, а может, ты поедешь со мной? Мы тебя пристроим куда-нибудь в киоск – будешь игрушки продавать.
-А Гарик? Я же его не брошу.
-И Гарика заберём. Его мы тоже работой обеспечим.
-Гарику нельзя уезжать, - сообщила Ленка, – его могут разыскивать родственники. У него есть дядя. Дядя знает, что Гарик уехал в Челябинск. Не знает он только, что сестру Гарика убили бандиты, и пацану пригрозили тем же, если поедет жаловаться родственникам. Гарик боится ехать поездом – там везде их люди. А на самолёте без денег и без документов не улетишь. Вот он и ждёт, когда дядя начнёт искать его. Без меня Гарик пропадёт.
-Жалко, - покачал головой Иво, - в Бийске ты жила бы как за каменной стеной.
-Вот приедет дядя, заберёт Гарика, тогда я сама найду тебя, - пообещала Ленка. – Да тебе ещё самому домой добраться надо. Думаешь, это так просто?
-Знаю, что теперь не просто. Документов нет, денег нет. Придётся снова "зайчиком" становиться. Лишь бы здоровье не подкачало – доберусь! – уверенно сказал Иво, но сердце его сжалось.
Тоска снова подступила вплотную, как опасный зверь. Он вспомнил того самого бомжа, которому дал прикурить в тамбуре ночью, когда поезд подходил к праздничному сверкающему огнями городу Златоусту. А теперь и он сам – такой же бомж. Мысль, случайно мелькнувшая тогда в его голове, материализовалась, оказалась пророческой.
-Плохие мысли – опасны и заразны, - решил Иво. – Поэтому надо думать только о хорошем.
4.
Остаток дня и весь долгий вечер Иво рассказывал Ленке и Гарику, какая у него хорошая мать, как много она знает, как любит его. Рассказывал про друзей – Женьку, Казака. Не упустил и историю с угоном "девятки" – с юмором описывал, как петляли они с Женькой по лесной дороге, отрываясь от погони. Потом Ленка вспоминала свою мать, большой дом, в котором они жили в Ижевске, счастливую домашнюю жизнь с праздничными чаепитиями, подарками, пирогами… Рассказала, как отец бросил их, женился на молодой, как мать заболела после этого. По голосу было слышно, что Ленка плачет. Иво нашёл её руку, погладил наугад в кромешной темноте и произнёс голосом уверенного в себе мужчины:
-Ты обязательно приедешь в Бийск, станешь работать в киоске, потом купишь квартиру, и у тебя будет свой дом. Не плачь, Лен! Всё наладится.
-Я знаю, что наладится, - сквозь слёзы говорила Ленка, - если бы не верила в это, давно бы утопилась.
Они уснули, прижавшись все трое друг к другу, как волчата, потерявшие мать, но готовые бороться за жизнь вместе, обогревая и защищая каждого в этой маленькой стае. Перед тем, как провалиться в сон, Иво успел подумать о том, что было бы с ним, если бы Ленка не нашла его на путях. Она, бездомная, вечно голодная, никому, по сути, не нужная на этом свете, спасла ему жизнь.
Ленка ещё три дня не выпускала Иво на улицу, кормила его украденными на рынке или где-то в погребах продуктами. За это время он съел все таблетки аспирина. Ему становилось лучше и лучше. Наконец, "медсестра" разрешила выйти на прогулку.
Иво встал на ноги и смог удержать равновесие. Через пятнадцать минут он уже прогуливался по дну оврага без поддержки - Ленка стояла около землянки и хохотала. Иво качало из стороны в сторону, словно пьяного.
-Держись, солдат! – громко орала она. – Скоро в бой пойдёшь!
Сухой ковыль на склонах блестел от солнца, где-то звонко и весело выводила весеннюю мелодию синица, воробьи хором чирикали, носясь стайкой по верху оврага. Над землёй летели лёгкие цветные облака. Снег уже растаял – яркими голубыми глазами неба улыбалась настоящая весна.
-Скоро в бой! Скоро домой! – кричал Иво, запрокинув голову и глядя в сумасшедшую синеву солнечного дня. От головокружения он чуть не упал. Ленка поддержала его, и они стали танцевать вальс, двигаясь вдоль склонов оврага.
-Наверное, мы выглядим как близнецы Чарли Чаплина на балу, - смеялся Иво.
И вправду, картинка была экзотической - два кое-как одетых бомжа, выделывающих танцевальные "па" в овраге.
Странно, но Иво почему-то отгонял мысль об отъезде. Он как-то свыкся с тёмной земляной норой и даже был благодарен этому жилищу за приют и тепло. Какое бы оно ни было, но без него Иво не смог бы выжить. Ему не хотелось оставлять в Челябинске Ленку и Гарика. Он почти наяву видел, как Ленка нарядная, умытая, причёсанная сидит в киоске среди цветных игрушек и важно отсчитывает сдачу покупателю. Потом включает кипятильник, заваривает кофе и пьёт из маленького одноразового стаканчика. Вот она достаёт из сумочки сиреневую помаду и подкрашивает губы. Смешно, но это сейчас казалось ему верхом счастья.
-Ленка, поклянись, что приедешь в Бийск, как только Гарика заберёт дядя, - приказал Иво.
-Клянусь! – засмеялась Ленка. – Давай адрес.
-Запоминай – улица Приречная, дом пять, квартира три. Там живёт моя мать.
-Запомнила. Приречная - пять, квартира - три. Не забуду никогда! – опять смеялась Ленка, кружась в обнимку с Иво.
Они повалились на траву и долго сидели, прищурив глаза от солнца, слушая песни птиц. В этот момент они свято верили в счастливое будущее, в то, что жизнь когда-то обернётся к ним одним из своих приветливых ликов.
Ленке в тот сияющий весенний день было четырнадцать, Иво – семнадцать лет. Они не знали о том, что колея жизни редко отпускает на волю своих пленников. Им казалось, что в жизни всё возможно.
5.
Гарик принёс куртку, украденную из палатки на рынке. Ему она была велика – рукава свешивались чуть не до колен. Иво наоборот – еле натянул её. Но рассчитывать на другую одежду сейчас, пока он "не в форме", не приходилось. Иво чувствовал, что нужно ехать домой, иначе он может заболеть после травм, голодовки и долгой лёжки в землянке. Но не хотелось уезжать, не отблагодарив Ленку и Гарика. Поэтому Иво решил "почистить" хотя бы один богатенький автомобиль.
На следующий день вдвоём с Ленкой они отправились к большому бассейну для обеспеченных посетителей. Ленка знала, что по утрам в бассейн приезжают в основном богатые дамы со своими чадами. Иво был доволен – он считал, что "работа" будет не трудной. В бассейне люди проводят много времени – никак не меньше часа, поэтому, не спеша, можно справиться с любыми трудностями. Нужно только проследить, какая машина только что оставлена хозяевами, чтобы не напороться на тех, кто уже возвращается обратно.
Они прибыли вовремя – через пятнадцать минут бассейн начинал утренний заплыв. Машины прибывали одна за другой. Стоянка, видимо ещё по старым советским правилам, не охранялась. Ленка осталась стоять на углу соседнего здания. Это был кинотеатр. Она пристроилась к афише и потихоньку наблюдала за окрестностями.
Иво прошёлся между рядами машин и уверенно направился к одной из них. Одна секунда – и он внутри салона. Ленка чуть слышно ахнула – так поразил её виртуоз – взломщик. Сердце её замерло – казалось, время тянется, как резина.
-Что он там сидит? Что сидит? – бормотала Ленка себе под нос, нервно теребя пуговицу.
Она даже забыла о том, что должна наблюдать за обстановкой – вдруг появятся "менты". Но всё было тихо. Наконец, Иво, как ни в чём не бывало, вышел из автомобиля спокойно захлопнул дверцу и направился к Ленке. В руках он держал автомагнитолу и большой синий пакет с цветным рисунком.
Они быстрым шагом двинулись прочь. Только на трамвайной остановке Ленка вздохнула облегчённо.
-Ну, ты мастер! – сказала она. – Открыл, как свою, и сидит там – отдыхает! А я стой и дрожи!
-Уже не надо дрожать, - улыбнулся Иво. – Мы с тобой "купили" автомагнитолу, плейер, набор инструментов, кожаную безрукавку и кепку. Плейер и кепку я беру себе, остальное – вам с Гариком. Толкнёте цыганам – поживёте недели две, как у Христа за пазухой.
-Иво, ты друг! – смеялась Ленка. – Оставайся с нами. Втроём мы не пропадём!
-Я бы остался, - с сожалением произнёс Иво, - но мать… Она ведь ничего обо мне не знает уже больше двух месяцев. Наверное, все глаза выплакала.
-Я пошутила, - толкнула его Ленка в плечо, - знаю, что тебе надо ехать. Мать – святое дело! Я бы на край земли поехала к матери.
Иво обнял Ленку, и так они, сидя плечом к плечу на трамвайном сидении, доехали до вокзала.
Гарик, увидев богатую добычу, запрыгал вокруг Иво – ему хотелось послушать музыку. Он надел чёрную кожаную безрукавку, нацепил плейер и стал танцевать лезгинку, приспосабливая движения к рок-музыке. А Ленка хохотала, как сумасшедшая, глядя на маленького грузина. Иво тоже хохотал, пристроился к Гарику, и они вдвоём по всем правилам, соревновались друг с другом, придумывая на ходу фигуры танца.
Это был прощальный бал – на следующий день с вокзала отправлялся в Новосибирск товарный поезд. Ленка узнала об этом от знакомой проститутки, которая дружила с машинистом.
6.
Они стояли на восьмом пути, спрятавшись за состав. Прохладный ветер с ледяной сквозинкой гудел, как в печной трубе, пролетая вдоль длинного тела товарного поезда. Белые лёгкие облака неслись в синеве, быстро меняя форму, рассеиваясь на ходу и снова возникая ниоткуда. Было сказочно светло и как-то хрустально чисто на душе, но в то же время глубинная провальная тоска, ощущение предстоящей разлуки рождали чувство опасности. Казалось, что начинается волшебная сказка, но чтобы попасть в неё, нужно перепрыгнуть через огромную пропасть.
Иво обнял Ленку с этим ощущением полёта над пропастью, быстро поцеловал её в обветренную щёку, и полез привычным ходом в самодельный проём товарного вагона, боясь оглянуться. Ленка снаружи заделала дыру, сдвинув кусок рубероида, и заложила заплату жестяным прикрытием.
-Иво! – сказала она дрогнувшим голосом, - Ты слышишь меня?
-Слышу, - откликнулся он, - ты помнишь мой адрес?
-Приречная - пять, квартира – три. Помню!
-Ленка, я жду тебя! Попробуй только не приехать!
-Что ты! Обязательно приеду. Сдам Гарика дядьке – и сразу к тебе! – говорила Ленка, а слёзы сами катились по щекам.
-Не смей плакать! Всё будет хорошо! У тебя будет свой дом! Слышишь, Ленка? Я жду тебя!
-До свидания! – крикнула она и побежала вдоль вагонов, удалясь от Иво, унося с собой и синее небо, и летучие облака, и пространство будущей жизни, в которой ему, может быть, не отведено места.
- У тебя будет свой дом! Слышишь, Ленка? Я жду тебя! – прошептал Иво
Состав дёрнулся, прогудел далёкий гудок локомотива. Вагон поплыл вдоль путей. Иво, сидя в темноте на каком-то ящике, обхватил голову руками, собирая всю волю в кулак, но не удержался – слёзы хлынули из глаз.
-Хорошо, что Ленка не видит, - сказал он вслух, вытирая рукавом лицо.
Он вытащил из кармана плейер, надел наушники и включил прокрутку. Кассета одна, но ему повезло – это был альбом "Агаты Кристи". Иво улёгся на картонные коробки и, закрыв глаза, вытирая всё ещё наворачивающиеся слёзы, слушал знакомую мелодию. Контраст красивой музыки и царапающих сердце слов создавал эффект рокового пророчества: " А ночью по лесу идёт Сатана и собирает свежие Души…"
Товарняк набрал скорость и летел, дробно выстукивая колёсами какое-то дикое стаккато. Ветер свистел и выл, пробиваясь в щели – на улице бушевала весенняя холодная буря. Вагон дёргало и качало, но Иво не обращал на это внимания. Он готов был слушать и слушать, без конца прокручивая кассету. С музыкой он даже не чувствовал голода. С едой на этот раз ему не повезло – в картонных коробках упакован лосьон для бритья.
Ночью стало холодно. Иво попробовал согреться, прыгая на месте, но это мало помогло, потому что свободным был всего лишь пятачок. На этой чёртовой лысинке не попляшешь.
-Придётся пить лосьон, - поморщился Иво. – Противно, но что делать? Иначе заболею, опять не доеду домой.
Он вскрыл коробку, достал увесистую гранёную бутылочку, открутил пробку. Жидкость обожгла язык и нёбо, в горле тоже зажгло. Иво чуть не задохнулся от приторного парфюмерного вкуса, но, прокашлявшись, понял, что теперь не замёрзнет. Тепло шло изнутри, как из печки.
-Ладно, что хоть лосьон в коробках, а не какой-нибудь шампунь, - порадовался Иво.
Так впервые в жизни он попробовал суррогат, который был в ходу только у отпетых алкашей. Но этот ядовитый суррогат сейчас для него – единственное лекарство, выбирать не из чего. К утру "экзекуцию" пришлось повторить. После этого Иво, окончательно согревшись, уснул.
Он не слышал уже, как состав стоял на разъезде, потом медленно тронулся дальше. Не слышал гудка встречного "скорого". Иво спал и видел во сне, как они с Ленкой танцуют вальс в овраге.
7.
Он проснулся, когда день был в разгаре. Солнце пробивалось в щели, рисуя лучами пыльные полоски, висящие в воздухе. Они образовывали параллельные сообщества, и пыль гуляла в них странными живыми серебристыми узорами. Иво понаблюдал за экзотической картинкой, стараясь уловить в клубящихся орнаментах что-то осмысленное – типа фигуры Джинна. Но сказка не спешила являться в холодный товарный вагон.
Во рту противно воняло перегоревшей парфюмерной отдушкой. Вот бы чем-то перебить эту гадкую ноту! Но, увы, ни воды, ни еды - ничего, что могло бы помочь. Иво снова открутил пробку на гранёной бутылке и глотнул жёлтой жидкости. Его чуть не вытошнило, но он усилием воли удержал спазм.
Через пять минут стало лучше – не так отвратительно воняло во рту, тепло разлилось по телу.
-Да, так я стану "гурманом", пока доберусь до Новосиба, - пробормотал Иво.- Жаль, что мы с Ленкой от расстройства забыли про воду. Надо было набрать "полтарашку" на колонке. С добрым утром, Ленка! Как ты там, в своей землянке, в своём Челябинске? Слышишь ли ты меня?
Он снова включил плейер и лёг на коробки, слушая любимую музыку, растворяясь в ней, летая и паря в её пространстве. Густой протяжный гудок локомотива странно вклинился в живую мелодию и возвратил Иво в старый скрипящий вагон, в тысячный раз несущийся по рельсам куда-то - в неведомый, но заданный судьбой пункт.
-Хорошо бы понять, где я нахожусь, - подумал Иво, - но пока не подойдём к станции, этого не определить. Он два раза прослушал кассету, когда, наконец, состав замедлил ход. Впереди явно остановка. Иво пристроился к щели, стараясь увидеть название города.
Он пристально вглядывался в мелькавшие мимо строения, боясь пропустить вывеску над станцией. Наконец, столь долгожданные белые буквы с синими контурами сообщили, что это "Тайга".
-Ура! – негромко прокричал Иво, - Скоро Новосиб!
Конечно, каких-то 7-8 часов – пустяки по сравнению с двумя долгими месяцами скитаний. Новосибирск – это ещё не дома, но уже почти дома. До Бийска Иво добрался бы даже пешком – так ему сейчас казалось.
-Мама! Я еду! Я не соврал! - мысленно ликовал он.
В "Тайге" состав простоял, наверное, с полчаса. Иво сидел тихо, стараясь не производить никаких звуков – он знал, что обходчик обязательно пройдёт вдоль вагонов. Товарняк стоял где-то далеко от вокзала – сюда лишь слабо доносился шум суеты с перрона, глухо и нечётко были слышны объявления из репродуктора. Эти далёкие чужие равнодушные звуки что-то убивали в душе. Иво мысленно видел себя со стороны – маленький живой комочек в холодном пространстве планеты, забившийся в старый вагон, угнездившийся в щели между коробками. И никто не знает, где он.
От нервного напряжения Иво даже захотел спать – сказывался голод и ядовитый лосьон. Закрыв глаза, Иво попытался отключиться от тоски ожидания и мыслей о еде. Есть хотелось так, что даже сухие не варёные макароны показались бы лакомством. Но пока об этом можно было только мечтать.
-Приеду домой, сварю каши, - думал он, - уж крупа-то у матери, наверное, есть. Как она там жила всё это время?
Но мысли сами перескакивали снова на еду.
-Нет, - решил Иво, - в Новосибирске на вокзале украду с лотков какую-нибудь колбасу, иначе не доберусь домой – умру с голода.
8.
Иво на минуту остановился перед зеркальной дверной вставкой на маленьком магазинчике, потрогал следы ветрянки на лице.
-Да, - сказал он, - видок ещё тот! Настоящий бомж.
Он двинулся в сторону привокзального рынка – там издалека чувствовалась плотная толпа. Густой шелестящий гул висел в воздухе. Иво врезался в движущуюся массу людей, как ледокол. Пробрался к продуктовым рядам, нашёл китайскую торговую точку. Маленький жёлтый паренёк продавал горячие пампушки с какой-то китайской начинкой. Не известно, что это была за начинка, но пахло аппетитно. Правда, сейчас Иво съел бы даже пирожок с котятами – так он был голоден.
По прежним визитам в Новосибирск он знал, что китайцы никогда не трогают местных воров, опасаясь их групповой мести – разобьют всё оборудование, дороже обойдётся. Поэтому Иво нагло прилип к прилавку, сгрёб сразу пять пампушек, лежавших горкой с краю и, отвернувшись, пошёл прочь.
-Денга, денга давай! – крикнул китаец. – Денга!
-Завтра принесу! – отмахнулся Иво.
-Сафтера, сафтера, - повторил торговец недовольно, - давай сисяс!
Но Иво был уже далеко. Пампушки в миг исчезли в его пустом животе. Теперь жажда выступила на первый план. Но утащить бутылку с напитком у толстых тёток, торгующих на площади, явно не удастся – эти пойдут жаловаться в милицию.
Иво долго искал какой-нибудь водопроводный кран, но нигде, кроме уличного, пока ещё бесплатного туалета, водопровода не было. Пришлось пить из крана над раковиной в этом вонючем туалете. Иво помыл руки, напился из ладоней, сполоснул лицо.
-Наконец, я добрался до воды и почти наелся! – вздохнул Иво. –Тяжела ты, жизнь, советского бомжа!
Теперь нужно узнать, когда отходит ближайший товарный до Бийска – за сутки отправлялось несколько составов. Иво обогнул здание вокзала и пошёл вдоль перрона. На первом пути стоял пассажирский поезд Новосибирск–Москва. Иво пролез под вагоном, выбрался на следующий перрон. Где-то на седьмом или восьмом пути, гудя басом, приближался к вокзалу товарняк.
-Скажи-те, пожалуй-ста, - имитируя прибалтийский акцент, спросил Иво у обходчика, - куда направля-ется этот товар-ный по-езд?
Обходчик неприветливо осмотрел Иво, но ответил:
-А тебе-то что? В Бийск идёт, но пассажиров не берёт.
-О! – воскликнул Иво. – Мне в дру-гую сто-рону.
-Мне какое дело! – хмуро заявил обходчик.
Когда дежурный был уже далеко, Иво, перепрыгивая через пути, направился к товарному. Вагоны шли медленно, но не останавливались. Иво уцепился на ходу за поручень проплывающего вагона и взобрался на площадку. Дверь была прихвачена проволокой. Иво быстро отмотал её и продвинулся в щель - внутрь вагона.
Там резко пахло навозом, в закрытых стойлах стояли коровы, блестя из темноты большими печальными глазами.
-Ну, вот и скотовоз! Как же в дороге без этого! Правда, тётки? – похлопал Иво рыжую корову по крупу.
Он закрепил дверь изнутри, чтобы она не болталась на ходу и не привлекала внимания обходчиков. Прогулялся вдоль коровьих рядов. Животные оборачивались на непрошеного гостя, лениво разглядывали его, тянулись к нему шершавыми языками, глухо мычали.
-Голодные, наверное, - решил Иво, - но корма нет. Значит, везут коровушек на "мясуху".
Жалко бурёнок, но что поделаешь? Он ничем не в силах им помочь. Разве что составить компанию до Бийска.
Он внимательно осмотрел углы вагона, нашёл разорванные коробки, сваленные кучей. Из них-то и был изготовлен "диван". Иво растянулся на картоне и включил плейер. Сердце его пело – он почти дома! Ничего, что едет вместе с коровами. Это неплохие соседи – смирные, молчаливые. Плохо, что их везут на мясокомбинат, лучше было бы, если – на какое-нибудь горное пастбище.
Время от времени в такт музыке Иво говорил вслух:
-Мама! Я еду. Скоро буду дома!
Он представлял себе, как выйдет на вокзале, сядет в автобус № 27… Нет, лучше на трамвай – там он легко прокатится зайцем. А может быть, сначала заявиться к Женьке? Но можно ли сейчас разъезжать на "Тойте"? Да и цела ли его маленькая машина? Вдруг обиженный сутенёр добрался до неё? Сердце Иво сжалось – если так, то ему придётся пережить ещё и потерю машины. Что он скажет матери, ведь она пожертвовала ради этой "Тойоты" своим единственным имуществом – квартирой?
-Ладно, не буду себя грузить раньше времени, - решил Иво. – Впереди ещё целая ночь.
Награбленные пампушки давно переварились в желудке, и снова подкрался голод.
-Вот бы корову какую-нибудь подоить, - мечтательно подумал Иво.
Он встал и пошёл вдоль рядов, разглядывая вымя у каждой коровы. У одной – самой упитанной – вымя, и вправду, разнесло, и молоко капало на пол. Но как подоить её, ведь нет никакой посуды. Иво попробовал пристроиться сбоку и потянул за сосок – молоко брызнуло тугой струйкой. Корова шарахнулась в стойле, но когда Иво второй раз приспособился к вымени, корова уже спокойно отнеслась к дояру. Он подставил пригоршню, брызги разлетались в стороны, но ему удалось надоить немного и слизать с ладони сладкое молоко.
-Нет, так дело не пойдёт, - решил Иво.
Он взял кусок картона, свернул его кульком и снова пристроился к корове. Теперь задача облегчилась. Молоко просачивалось между слоями картона и капало снизу и сбоку, но большую часть Иво удавалось выпить. Так небольшими порциями он постепенно наполнил желудок тёплым молоком. Одно было плохо – молоко, попавшее на куртку, высыхало белыми пятнами, и ткань превращалась в подобие пластмассы. После дойки Иво долго тёр куртку между ладонями, чтобы смягчить и отчистить засохшие островки. Но это уже были пустяки. Главное, он почти напился и наелся. Не хватало только куска хлеба.
Лёжа на "диване", Иво снова слушал "Агату Кристи". Знали бы эти ребята, что их музыка спасает, помогает выжить, даёт силы и надежду – просто физически вытаскивает из провала – со дна жизни. Вот так – в обнимку с коровами и "Агатой Кристи" Иво возвращался домой.
См. далее Часть 2, глава 4
© 2010 г, Людмила Козлова