Часть 2, глава 7 - заключительная
Та искра
*****************
Нам дарит рассвет
и новый день
та искра,
что живёт
в душе бродяг и голубей.
И с ними не умрёт.
Умрёт рассвет,
умрёт и то,
что двигало людей
с утра до вечера искать
бродяг и голубей.
Чтоб накормить
и дать им счастье "в золотых",
как думают они.
И после всех затрат
просить у Ангелов своих
Душе счастливый каземат.
Он сидел за столиком один. Чёрный спортивный костюм, короткий ёжик стрижки, небрежная поза – всё говорило о том, что он здесь – случайный гость. Хрустальная стопка, заполненная до верха прозрачной "Столичной", сверкала радужными искрами. Ресторанные цветомузыкальные автоматы, многократно дробясь в стеклянных и зеркальных гранях, заполняли пространство буйным танцем света.
Ресторан под открытым небом "Ностальгия" на двадцать пятом этаже центральной гостиницы жил своей обычной вечерней фантомной жизнью. Время от времени горячих щёк юноши касались волны прохладного ветерка, долетавшего и сюда – в дальний угол ресторана. Здесь, под аркой гофрированной серебристой крыши, как бы убегающей в тёмное небо и сливавшейся с ним, и стоял маленький резной столик одинокого задумчивого гостя.
Юноша сидел, отрешённо слушая гул улицы, доносившийся снизу – гудение тяжёлых автомобилей, стук трамвайных колёс на стыках рельсов, гудки легковых машин. Звуки сливались в некий стройный хор – многоголосие живого столичного города. С высоты двадцать пятого этажа были видны далёкие окраины, усыпавшие берега большой реки мерцающими огнями, разноцветными вспышками рекламы. Эта картина напоминала новогоднюю суету - казалась огромной объёмной гирляндой, имеющей сложный ритмический рисунок. Что-то завораживающее, гипнотическое было в её призрачном и одновременно реальном движении.
Сияние огней странным образом накладывалось на музыкальный фон. Звучала живая, какой-то небесной красоты, полифония – в гостях у "Ностальгии" была знаменитая группа "Наутилус". "Видишь, там, на горе, возвышается крест…" – пел солист, и эти почти библейские слова следом за ним выговаривали музыкальные инструменты.
***
Задумчивый одинокий гость в который раз подозвал официанта и снова заказал пятьдесят граммов "Столичной". Гладкий упитанный официант бросил на парня осуждающий взгляд, но молча принёс заказ.
Выпив очередную, двенадцатую порцию, юноша встал и двинулся к освещённому неоновым сиянием металлическому заборчику, проходившему по краю крыши. Слегка покачнувшись, он перебросил правую ногу через никелированное ограждение. С усилием перекинул через блестящие трубы и левую ногу.
Молодая женщина за столиком неподалёку, пронзительно закричала, подзывая охрану.
Два стража порядка в камуфляже бегом бросились к бордюру. Но юноша в спортивном костюме, покачиваясь, уже стоял на втором ограждении – за полметра от кромки крыши.
-Стой! Куда?! – кричали оба охранника. – Не смей!
Юноша, не оглядываясь, провёл рукой по тёмной ершистой причёске. Раскинув руки в стороны, задержался на несколько секунд, оглядывая искрящиеся дали, и оттолкнулся от опоры…
Он летел, как АНГЕЛ, легко и долго. Казалось – кто-то или что-то замедляет его скорость специально, чтобы все, кто видел, и он сам, могли насладиться полётом.
***
Эйде не могла плакать на похоронах. Душа её навсегда ушла вслед за сыном. Она только повторяла и повторяла про себя вечную мелодию молитвы: «Под Твою милость прибегаю, Богородице Дево. Молений моих не презри в скорбех, но от бед избави нас, едина чистая и благословенная. Пресвятая Богородице, спаси нас! Помоги деточке моей, сыну моему. Поведи его путями Твоими! Дай ему руку Твою! Не остави одного в Дальнем Пути».
Ý
© 2010 г, Людмила Козлова